До того как войти к нему в кабинет, мне пришло решение встретиться с Куняевым лично. Целый день я искал его телефон через редакцию. Потом читал можаевскую повесть «Полтора квадратных метра». Это про мои походы за правдой о могиле по редакциям.
Дня три тому назад в «Известиях» должен был быть напечатан фельетон Надеина об этом могильном факте, сообщил мне Эфрос. Надеина я тоже не нашел, а фельетон по каким-то причинам напечатан не был. По каким? В «Известиях» все кладбищенские доказательства несуразности, документы ваганьковские есть. Что же это за сила, которая собирается стереть могилу Высоцкого с лица земли? И не преувеличивает ли она в своей злобе свои силы?
06.06.1985
Видел сон: Хейфиц снимал «Гамлета» с Высоцким. Снималась сцена в могиле. Владимир спал в вырытой могиле, кинематографической. Палило солнце. Меня Марина попросила последить осторожно за ним, потому что «кажется, кто-то принес ему бутылку…» Палило солнце прямо в его закрытые глаза. Я тихо зашел в его изголовье, чтоб своею тенью закрыть его лицо. Из-за посыпавшейся из-под моих босых ног глиняной крошки Владимир проснулся. ‹…›
Анатолий ВАСИЛЬЕВ[32]
Сосед по гримерке
Тому уже более чем полвека… Страшно подумать! И чем удаленнее от меня то время, тем труднее о нем рассказывать. Не из-за давности тех событий или невозможности продраться сквозь романтические воспоминания о юности беспечной. Дело не в этом… Столько уже рассказано, написано, спето и стихосотворено про Вовку, Володю…
Владимира Семеновича Высоцкого.
Никогда не называл его по имени-отчеству, даже в шутку. На какой-то «встрече со зрителями» назвал его Владимиром и тут же получил из зала: «Не Владимир, а Владимир Семенович!» Покрылся краской стыда. Не потому, что вроде как лопухнулся, а потому что влезли во что-то мое очень личное, что невозможно объяснить огромному залу. Растерянность и злой стыд.
Ну вот, про личное…
«Ходу, думушки резвые, ходу!..»
Это преследовало его почти всегда: когда он появлялся в компании, бабы ну если не млели, то по крайней мере оживлялись, а мужики – эдак напрягались. Говорю ответственно, потому как в «общаге», то есть в студенческом общежитии на Трифоновской, этот расклад наблюдался мной неоднократно. Собственно, так и познакомился с Высоцким (тогда еще не Володей).
«Общага» – это отдельная песня. Батон белого, батон вареной колбасы, три-четыре (на сколько денег хватит) «фугаски», то есть по 0,7 молдавского портвейна, пара гитаристов с сумасшедшим запасом песен и… до рассвета! Однажды на такие посиделки и заявился Высоцкий. Подшофе. Ну и мы были навеселе. Он сразу занял площадку, у нас это называется «тянуть одеяло на себя». Схватил гитару, запел. Пел много, практически без пауз. Запомнились «Таганка» и «Клены выкрасили город…». Потом отошел к двери, организовал там вроде как сцену и долго и громко показывал пародию на американский кинобоевик. Хрипел на псевдоанглийском языке, вроде как стрелял из кольтов, припадая на колено, падал раненым, страстно обнимал и взасос целовал красоток и так далее… Страшно все это мне не нравилось, и, как помню, не только мне. Девушки же наши были в восторге.