Увидев сына, женщина широко улыбнулась.
– Анри, какой сюрприз, – прошептала Клотильда, и они обнялись.
Он достал две оловянных тарелки, поставил их на простой деревянный стол и разложил на них пироги и картофель, спрятанные во внутреннем кармане куртки.
– Мама, иди поешь, пока не остыло. Потом ты сможешь вернуться к работе, и мы поговорим. Я принес еще и кофе.
– Как приятно. Ты меня балуешь. – Она встала и подошла к столу. – Как ты живешь, мой мальчик? – спросила Клотильда, жадно откусывая кусок пирога.
– Наконец я определился с композицией для моей работы, – ответил он. – Теперь мне нужно лишь согласие месье Лаваля несколько недель использовать станок.
– Можно мне взглянуть?
– Рисунок у меня с собой, но давай посмотрим на него, когда у нас пальцы не будут вымазаны мясным соком.
Они поели, после чего Анри разжег огонь в камине, чтобы закипятить две чашки воды для кофе. С интересом изучив рисунок и похвалив его реалистичность, мать спросила:
– И кто это нарисовал?
Анри начал подробно рассказывать, как он заполучил первый эскиз Анны и как она хотела ему помочь и нарисовала новый, цветной его вариант. Он понимал, что слишком много говорит, слишком часто упоминает ее, но не мог остановиться. Ему очень нравилось имя девушки. Клотильда, интуитивно поняв, в какой ситуации находится ее сын, сказала без обиняков:
– Эта художница явно очень талантлива. Но дело не только в этом, верно, Анри?
Он кивнул и понурился, пытаясь скрыть краску, залившую его лицо.
– Не могу отрицать это. Похоже, я влюбился в нее, и, мне кажется, она тоже.
Клотильда ободряюще улыбнулась, но внутри у нее все сжалось. Как долго продлится эта страсть? Анри уже заработал себе определенную известность тем, что часто влюблялся в разных девушек, что обычно не нравилось их родителям. Но как правило такое увлечение у него быстро проходило. Она могла лишь надеяться: однажды сын поймет – симпатичная внешность не гарантирует того, что девушка сможет стать хорошей женой.
– Когда я смогу познакомиться с ней? – спросила женщина.
Утаивать правду не было смысла, поскольку она все равно всплыла бы рано или поздно. Он рассказал ей о семье Сэдлеров и о своих мыслях по поводу того, что они посчитают его плохой партией для племянницы, они наверняка хотели бы подыскать для нее богатого жениха. Анри не упомянул об их враждебном отношении к французским ткачам и о том, что их обвиняли в контрабанде шелка.
Клотильда помрачнела.
– Помни о своем социальном положении, сын. Ты должен забыть об этой девушке, – сказала она.
– Но я люблю ее, мама. Я умру, если не буду с ней.