– Я слышал о французских протестантах, которые уехали из Франции из-за притеснений католиков. Думаю, в Норидже они тоже есть. Ты познакомилась с кем-то из них? Как интересно! У них ведь совсем другая культура, да?
– Ничуть. Они такие же, как мы. Работают, едят, спят, ходят в церковь и мечтают подобно нам. Они любят ухаживать за цветами и держать птиц в клетках. Это лучшие ремесленники во всем Лондоне.
Анна говорила решительно, пылко и вскоре заметила на лице отца понимание.
– Ты знакома с кем-то из них, правда? Я даже рискну предположить, что они тебе нравятся, ведь так? Может, это какой-то мужчина?
Девушка улыбнулась. Она уже забыла, насколько проницательным бывает ее отец, как он хорошо понимает людей.
Тогда Анна рассказала ему всю историю: о рынке, эскизе и французском ткаче, купившем его для своей выпускной композиции, над которой он сейчас работает. О том, как Шарлотта поддержала его, потому что портнихе очень понравился рисунок, напомнивший ей «Анализ красоты» Хогарта. Шарлотта верила, что он наверняка войдет в моду. И как она, Анна, представляла, что однажды узнает все про шелк, станет модельером одежды из этой ткани и сможет таким образом зарабатывать на жизнь. Она рассказала о том, как ее посещение дома Анри закончилось катастрофой.
Отец молча выслушал историю дочери. Наконец Анна замолчала, и он задумался.
– Мне все понятно, дорогая. И еще, – он сделал паузу и потер виски ладонями, словно пытаясь решить, стоит ли продолжать, – мне кажется, ты немного влюблена в этого Анри. Я прав?
Когда Анна услышала, как отец произносит его имя, что-то внутри нее оборвалось. Подбородок девушки задрожал, а из глаз хлынули слезы. Он тут же обнял ее.
– Дорогая, мне очень жаль. Я не хотел огорчить тебя. Отчего ты грустишь? Неужели твое чувство не было взаимным?
– Я думаю, было взаимным, папа, – зарыдала она. – Сначала. Но это невозможно. Он французский ткач, а тетя Сара пытается превратить меня в светскую даму.
– И если бы она узнала, что ты в него влюблена, то просто взорвалась бы от негодования, да?
Анна живо представила эту картину и улыбнулась, несмотря на слезы. Отец снова сел в кресло, а дочь достала платок и вытерла слезы.
– Итак, знаешь что? – наконец сказал он. – Я твой отец, и мне, а не Саре решать, кто достоин твоей руки, а кто нет. После Рождества мы поедем в Лондон и посетим этого Анри и его хозяина. Что скажешь?
– Это неправильно, папа. В своем последнем письме он написал, что дальше нам лучше не поддерживать связь. Мне следует смириться с тем, что у нас нет будущего.