– Протесты ведут к насилию, как ты прекрасно знаешь, Ги, – возразил месье Лаваль. – А насилием ничего не добьешься. Нам следует действовать законными путями.
– Почему французский шелк так популярен? Ведь наши шелка не хуже? – спросила Мариетта.
– Верная мысль, – ответил отец. – Люди подозревают, что французский шелк пользуется бешеной популярностью именно потому, что его сложно заполучить. – Он покачал головой. – Это глупо, должен признать, но у богатых свои причуды. Всякие редкости, которые сложно достать, ценятся особенно высоко, вне зависимости от их качества.
– А гильдия? Что она предпринимает, чтобы положить этому конец? – спросил Анри.
– Они отказались назвать имена, но я верю – они подозревают, кто за этим стоит, и могут послать инспекторов. Это неприятная задача, гильдии она влетит в хорошую копеечку, однако, если они смогут наказать нескольких мерзавцев и припугнуть остальных, оно того стоит.
– Чем раньше, тем лучше, – пробормотал Ги. – Они нас уничтожают, les salauds[32].
* * *
Когда Анри пошел провожать друга до двери, Ги подмигнул ему.
– Малышка Мариетта хорошеет с каждым днем.
Анри приложил палец к его губам, закрывая дверь.
– Она постоянно смотрит на тебя, мой друг, признай. Ты мог бы воспользоваться этим. – Ги сделал непристойный жест.
– Молчи, тупица. Она невинное дитя человека, которого я уважаю как отца. Не смей так говорить.
– Что, задел за живое, да? Напомни мне, чтобы я больше никогда не упоминал красавицу Мариетту, монашку с Вуд-Стрит. – Ги спустился на улицу. – Да, чуть не забыл, – добавил он, обернувшись. – Кстати, о симпатичных девушках: угадай, кого я сегодня видел?
– Если тебе верить, то в городе полно женщин, мечтающих о твоей компании. Я даже не знаю, с кого начать.
– Не о моей компании, а о твоей.
– И кто же она?
Анри был уверен, что это продавщица засахаренного миндаля. Он избегал ее уже добрых десять дней.
– Англичанка, которую ты спас несколько недель назад. Как ее звали?
– Анна, – быстро ответил Анри.
– Ага! Значит, ты ее хорошо помнишь, друг мой, – радостно хихикнул Ги. – Да, именно она, прекрасная Анна. Я видел ее в карете, которая остановилась возле меня на улице. Кажется, она меня узнала, я попытался помахать ей рукой, но карета уехала.
От невозмутимости Анри не осталось и следа.
– Карета? С ней все хорошо? Анна была одна?
– Она выглядела отлично, дружище, разодета в лучшие шелка, на голове модная соломенная шляпка. Она была в карете вместе со своей жирной тетушкой, женой того двуличного торговца Сэдлера. Ехала на одну из вечеринок, я в этом уверен. Выдадут ее за какого-нибудь богатенького ублюдка, ты и глазом моргнуть не успеешь.