4
Жох очутился, ну натурально, в столовой. Длинные столы, расставленные миски, плошки с нарезанным хлебом. А рядом, конечно, кухня! Может, лишить врага довольствия? Жох с разбега вскочил на стол, опрокидывая графин с каким-то морсом (клюквенным, небось, любят же они по болотам шастать). И те из финнов, кто не успел юркнуть в одну из двух дверей, попали под очереди. На кухню, должно быть, вела та, что прямо. Ну да, в раскрытой двери блеснул стальной бок пищевого бака. А Леня понесся к другой двери, той, что слева. Раскрыл ногой, расчищая себе путь свинцовым дождем, пробежал коротким коридорчиком и выскочил на улицу. Дневной свет полоснул по глазам, Жох метнулся назад и укрылся за дверью. Давая глазам отдохнуть, вспомнил, что увидел. Открытое пространство, впереди, вдали макушки следующих дотов. Перед ними — надолбы, колючую проволоку и землю, изрытую траншеями. Паутину траншей. Надо удивлять врага нахальством и безумием! И не давать ему прийти в себя и сообразить, что и откуда. Жох выскочил на улицу, пробежал по спуску в ближайшую траншею, скрывшую его по грудь, и, пригибаясь, свернул, следуя ее изгибу.
5
— Так точно, господин полковник! Не брежу! Нападение русских! Противником захвачен и удерживается проход номер шестнадцать. Так точно, подрыв возможен только из караульного отсека. Не могу знать! Несколько групп предприняли вылазку… Никак нет, количество не установлено. Переодеты в нашу форму. Захвачена казарма седьмой роты. Есть отбить и доложить! — майор треснул трубкой о корпус полевой коробки.
— Отбить и доложить. Ты слышал, Ойво?
Прапорщик кивнул.
— Я тебе тоже могу сказать «отбить и доложить». Напридумывали подземелий, в баронов играют, а ты исправляй за них. — Потом майор почти заискивающе спросил у прапорщика: — Что делать, Ойво?
— Забрасывать гранатами.
— А если своих положим?
— Забрасывать гранатами, — твердо повторил Ойво.
6
Пришлось тащить пулемет с коробкой и дальше. Зачем он мне понадобился, уже ругал себя командир, надорвусь ведь так. Но он дотащился до трапециевидного выхода из дота, опустил кожух «Браунинга» на его порог. Двери, на которую можно закрыться изнутри и никого не пускать, дот не имел, потому что и не должен был иметь. Зато с порога открывался изумительный вид на вражеские траншеи и подходы к соседним дотам. Кто-то — там и там — перебегал, суетился. Сейчас очухаются от первого потрясения и начнут работать грамотно. И тогда продержишься недолго. А нужно ли держаться? В голове командира невидимый карандаш заходил по невидимой бумаге, намечая контуры планы, а руки надавили на гашетку, словно желая подстегнуть неторопливые мысли. Широкий, щедрый пулевой веер раскинулся окрест. Движение на флангах прекратилось, люди залегли, пулемет — это серьезно. Добавляя серьезности, капитан дал еще несколько очередей, проведя дулом «Браунинга» с одного края досягаемости до другого. Хватит, Шепелев оторвался от американской машинки. Теперь главное — успеть. И капитан бросился обратно в дот, оставленный им без пулемета…