Попов уверил, что фонарик включать «лишне будет», он и так разберет, что надо. Бывший охотник держался сейчас метрах в тридцати впереди остальных. Чтобы, если уж выйдет недогляд, погиб бы всего один из отряда. Он сам предложил такой порядок движения, а командир согласился, что это разумно. И сам Попов настоял, чтобы впереди шел именно он.
В том, что Попов во тьме видит, как кошак, капитан убедился. Убеждало уже то, что Попов был все еще жив. Убеждало то, что он обнаружил проволоки, натянутые поперек лыжной тропы и готовые привести в действие ручные гранаты.
Без Попова им пришлось бы туго. «Впору бы упрекать себя, — подумал капитан, — что ж это я пустился в авантюру, не имея к ней никакой подготовки. Но я, в общем-то, никогда не надеялся только на собственные силы». Его, капитана Шепелева, сила, наверное, и заключается в том, чтобы умело подобрать людей, подчинять их своей волей, заставлять их отдавать поставленной задаче весь свой физический, умственный и душевный боезапас. И не могло не быть в его отряде Попова. Ну, звали бы его разве по-другому, но нашел бы капитан охотника, рыболова, таежника, северянина… что-нибудь еще. Заполнил бы позицию. А вы говорите «авантюра».
Капитан вспомнил, как незадолго перед новогодними праздниками присутствовал он на собрании партактива города в Смольном. Не в качестве охраны мероприятия, а в качестве приглашенного. Докладчики говорили о разном и о финской войне тоже, которую с трибун, как и в газетах, называли «военным конфликтом». Один из комиссаров, прибывших с фронта, просил их, «коммунистов тыла», не формировать отряды добровольцев из одних лишь спортсменов. И объяснил почему. Гибнут быстро. Потому что боевой подготовки им не хватает, а самоуверенности через край. «Взять лыжников наших. Быстро бегают, быстрее белофиннов, прыгают на лыжах, ползают с лыжами по деревьям, но безрассудны и неосторожны, и это приводит к неоправданным потерям. Или стрелки-ворошиловцы. Поразит метким выстрелом белофинна, но не меняет позиции, не умеет укрываться и его быстро находит пуля или граната врага».
«Да, прав Сталин, — подытожил капитан, — кадры решают все».
Мысль капитана под скрип снега под лыжами перешла на новогодние праздники. Нельзя сказать, что сороковой год в Ленинграде встретили весело. Из магазинов исчезли многие продукты, выстраивались длинные очереди, вновь появились карточки[24].
И лично для него, капитана Шепелева, праздничная ночь не стала праздником. Он напросился на дежурство в управлении, осчастливил подменой лейтенанта Омари Гвазава, чтобы не сидеть дома в одиночестве. Из скрасивших ночь моментов можно припомнить разве распитую с Хромовым водку в Хромовском кабинете. Как встретишь, так и проживешь. И что теперь прикажете ждать от сорокового года: скуки, пьянства или непременного присутствия рядом капитана Хромова. Сейчас-то он тут, за спиной, скрипит лыжами шестым по счету.