.
– Мистер Гибсон, если желаете, я могу поклясться на Библии! – вскричал восторженный молодой человек.
– Вздор. Как будто вашего слова, если оно чего-нибудь стоит, мне недостаточно. Если хотите, можем скрепить наш уговор рукопожатием.
Мистер Кокс с готовностью шагнул вперед и с такой силой стиснул руку мистеру Гибсону, что едва не раздавил ему перстень на пальце.
Выходя из комнаты, юноша с некоторой тревогой смущенно поинтересовался:
– Как вы полагаете, я могу дать Бетии крону?
– Теперь это совершенно излишне! Предоставьте Бетию мне. Надеюсь, пока она остается здесь, вы больше не скажете ей ни слова. Я позабочусь о том, чтобы она получила респектабельное место, когда покинет мой дом.
После этого мистер Гибсон приказал подать ему лошадь и отправился с последними визитами в тот злополучный день. По его расчетам выходило, что за год он по периметру объезжал весь земной шар. В графстве было не так много врачей, которые имели бы столь же обширную практику, как у него. Он навещал отдаленные хижины на задворках общинных земель, фермерские дома, накрытые сенью вязов и буков, возле которых обрывались узкие проселочные дороги, потому что дальше ехать было некуда. Он посещал нетитулованное мелкопоместное дворянстве в радиусе пятнадцати миль вокруг Холлингфорда и при этом считался семейным доктором знатных фамилий, которые переезжали в Лондон в феврале – в соответствии с тогдашними обычаями – и возвращались на свои акры в начале июля. В силу необходимости он часто отсутствовал дома, и сегодня, теплым и приятным летним вечером, это представлялось ему большим несчастьем. Он вдруг с невероятным изумлением обнаружил, что его малышка дочурка быстро превращается в женщину и становится пассивным объектом тех сильнейших интересов, кои неизменно влияют на жизнь представительниц слабого пола. А он, исполняя одновременно обязанности и матери, и отца, находился от нее так далеко, что не может опекать дочь так, как ему бы хотелось. Результатом его размышлений стала поездка на следующее утро в Хэмли, когда он предложил дочери принять последнее по счету приглашение миссис Хэмли – то самое предложение, которое поначалу было отклонено.
– Вы можете ответить мне пословицей: «Тот, кто не хочет, когда может, уже не сможет, когда захочет». И у меня не будет причин жаловаться, – сказал он.
Но миссис Хэмли была слишком очарована перспективой того, что в доме у нее в качестве гостьи поселится юная девушка, развлечь которую будет совсем нетрудно; с которой можно гулять по саду и болтать обо всяких пустяках; которую можно попросить почитать что-либо вслух, когда больная устанет от разговоров, но которая при этом своей молодостью и свежестью внесет очарование, подобно дуновению сладкого летнего ветерка, в ее одинокую жизнь затворницы. Ничто не могло быть приятнее, и потому все детали визита Молли в Хэмли были быстро улажены.