И Молли принялась повествовать им о том, что говорили и делали гости и хозяева, причем рассказ ее получился бы куда занимательнее, если бы она сумела забыть о том, что мачеха критически прислушивается к нему. Поэтому ей пришлось проявить сдержанность и ограничиться беглым обзором, что было верным способом испортить любое изложение. К тому же миссис Гибсон то и дело поправляла ее в том, что являлось непреложным фактом. Но самое большое негодование у нее вызвала прощальная речь миссис Гибсон, которую та адресовала обеим мисс Браунинг, когда они уже собрались уходить.
– Молли не нахвалится этим своим визитом, который она преподносит как невесть что, словно никто и никогда не бывал в таких домах, кроме нее. На следующей неделе она едет в Хэмли – ей надо несколько развеяться и успокоиться, собственно говоря.
Тем не менее с миссис Гуденоу, которая явилась выразить ей свои поздравления, миссис Гибсон разговаривала совсем другим тоном. Между этими двумя особами всегда существовала скрытая неприязнь, и потому беседа развивалась в следующем ключе.
Первой начала миссис Гуденоу:
– Итак! Миссис Гибсон, я считаю своим долгом поздравить вас с замужеством Синтии, а также выразить соболезнования от имени матерей, лишившихся своих дочерей. Но, полагаю, вы не принадлежите к их числу.
Поскольку миссис Гибсон не была до конца уверена, какое «число» матерей заслуживает наибольшей похвалы, то обнаружила, что ей нелегко сформулировать свой ответ.
– Дорогая Синтия! Нельзя не порадоваться ее счастью! – воскликнула она, но при этом сопроводила свою незаконченную мысль многозначительным вздохом.
– Вот именно. Синтия – молодая женщина, у которой всегда будет куча поклонников, поскольку, говоря по правде, ваша дочь – самое красивое создание из всех, что я видела в своей жизни. Но тем больше она нуждается в разумном наставнике. Что до меня, то я очень рада тому, что для нее все сложилось столь замечательно. Говорят, что мистер Гендерсон владеет состоянием намного больше того, что он мог бы заработать адвокатской практикой.
– Можно не волноваться насчет того, что моя Синтия не получит всего, что может предложить этот мир! – с достоинством ответствовала миссис Гибсон.
– Воистину! Синтия всегда была моей любимицей, в некотором роде, и, как я уже говорила своей внучке, – она посмотрела на сопровождавшую ее юную леди, которая с нетерпением, судя по ее виду, ожидала, когда же их станут угощать свадебным пирогом, – никогда не принадлежала к числу тех, кто стремился осадить ее, называя кокеткой и обманщицей. И я рада услышать, что она удачно вышла замуж. А теперь, полагаю, вы обратите свои усилия на то, чтобы сделать нечто подобное для присутствующей здесь мисс Молли?