Что ж, женщины всегда чувствуют такое куда острее мужчин. Когда он, Мурад, станет султаном, то никогда не будет отвергать женские намеки подобного рода. От мудрой женщины, разумеется. Такой, как мать. А вот Мехмед не внял мольбам Кёсем-султан, за что и поплатился головой.
Значит, теперь пришла пора расплатиться жизнью самому Осману!
Нет уж, раскрывать тайны заговорщиков Мурад не собирался. Более того, он считал своим долгом проследить, чтобы коварным замыслам Халиме-султан не помешал никто, включая Кёсем-султан, чтобы никто не заподозрил, какие замыслы вынашиваются в тиши женских покоев. А уж когда заговорщики добьются своей цели… Тогда – и только тогда! – можно будет наказать подлых собак, посмевших покуситься на священную кровь владык Высокой Порты.
Только тогда.
И ни минутой ранее.
Глава 17. Рюстем’ин дэв иле савашени
«Битва богатыря Рустама с дэвами»: одна из коротких сценок по лицевую сторону экрана, которую в театре теней о Карагёзе и Хадживате разыгрывают живые актеры, давая мастерам-кукловодам за занавесом подготовить новый набор марионеток к очередному выступлению
Мурад почти бежал к Едикуле, втайне радуясь, что матушки нет во дворце, что никто за ним сейчас не наблюдает, – не до того.
Семибашенный замок Едикуле… Страшная тюрьма для противников султана, которая теперь станет местом гибели султана. Наверное, это правильно, так и должно быть, лихорадочно размышлял Мурад, стараясь держаться в стороне от беспорядков на улицах Истанбула.
Беспорядков… Ну, можно назвать это и так. Наверно, ни один мятеж не обходится без чего-то подобного.
Его тоже не замечали – кого заинтересует мальчишка в обносках? Мурад тщательно разыскивал именно такие, и лицо грязью старательно вымазал, и о руках не забыл. Босиком ему было бегать не впервой, учитель воинских наук часто заставлял его проделывать подобное упражнение – не в наказание, но для общего укрепления. На резонный, по мнению Мурада, вопрос, зачем такая наука шахзаде, старый, покрытый шрамами янычар в отставке коротко ответил: «Пригодится». Ну вот, пригодилось. Теперь не забыть сказать учителю спасибо.
Нужно было успеть вперед заговорщиков, чтобы не пропустить самое интересное, а потому Мурад торопился, пытаясь, однако, жаться к стенам и беречь спину. Глаза его тем не менее жадно впитывали сцены, на которые не подобало бы смотреть шахзаде, будущему султану… по крайней мере, матушка наверняка сочла бы именно так. И была бы совсем неправа.
Все эти мертвые люди… Женщина с распоротым животом и бесстыдно задранным подолом, лежащая у стены в луже собственной крови. Старик, бессильно скрючившийся посреди городской площади, – шея свернута набок, словно сухая щепка. Сипахи со страшными ранами – Мурад даже сначала не понял, чем они были нанесены, а потом его осенило: вилы же! Обычные крестьянские вилы!