«Создатель образа», управляющий куклами второго плана в театре теней о Карагёзе и Хадживате
– Фиглярка! Дешевка калькуттская! – выкрикнула Фатима, одолеваемая бессильной злобой, а ее товарки даже слов не нашли, только шипели от возмущения, словно драные кошки.
Фатима вот нашла словечки, пусть и глупые, потому и верховодит этими дурехами. Впрочем, и сама она не больно-таки умна – поначалу циновкой расстилалась перед «великой Кёсем» и умоляла не гневаться на глупую (вот уж действительно глупая!) да ленивую гедиклис, от работы отлынивающую. И не захихикай так не вовремя не менее глупая Мейлишах, сама Фатима ни за что не догадалась бы о подмене и не сообразила бы, что в драгоценном халате хасеки и с по-праздничному раскрашенным лицом выступает всего лишь Кюджюкбиркус! Та самая Кюджюкбиркус, с которой Фатима и словом-то переброситься посчитает зазорным. Глупая Фатима, ленивая и медлительная, даже оскорбления свои в спину выкрикнула, потому как вовремя не нашлось нужных.
И Кюджюкбиркус, гордо шествуя прочь по коридору, позволила легкой самодовольной улыбке чуть изогнуть губы, подведенные соком перетертых ягод. Совсем чуточку. Даже случись навстречу кто, не заметил бы в выбеленном рисовой пудрой и накрашенном «под Кёсем» личике никаких изменений. Не лицо – личина, маска гордости и надменности истинной хозяйки султанского гарема, что бы там ни воображал о себе старший евнух кызлар-агасы Мухаммед или даже сама Халиме-султан. Хотя Халиме-султан – валиде, почтенная матушка султана Мустафы, а Кёсем – всего лишь хасеки, любимая игрушка, одна из многих. Да только вот валиде лишь в том случае главнее хасеки бывает перед глазами не только султана, но и всего гарема, когда валиде умна. А Халиме-султан прожитые годы одарили разве что морщинами, но никак не мудростью. Вот уж действительно живое подтверждение того, что старость не снадобье от глупости. И пусть об этом не говорят вслух – во всяком случае умные не говорят, а глупым быстро укорачивают их болтливые языки, – но знают-то все. В гареме секрета не скроешь.
А вот сама Кёсем умна, она могла бы и заметить тень неподобающего выражения на лице. Даже под толстым слоем краски могла бы. Но Кёсем не может попасться навстречу – она в парильню пошла, а это дело долгое. Она хоть и не такая дряхлая, как Халиме-султан, но тоже довольно старая, ей за тридцать уже, а старые любят долго греться. Пока распарят тело на горячем камне, пока разомнут массажисты каждую жилочку, пока счистят пастой из бобовой муки и специальными скребками размягченную паром старую кожу… Хорошая баня – дело долгое, так что встречи с Кёсем в ближайшее время можно не опасаться.