Он открывает дверь и забирается внутрь, быстро глядя на меня яркими глазами.
— Привет, — говорит он, надевая ремень безопасности.
— Привет, — говорю я, затаив дыхание. — Ты хорошо выглядишь. — И под «хорошо», я имею в виду, ты такой красивой, что мне хочется заплакать.
Он чешет затылок и смотрит на меня сквозь темные ресницы.
— Не собирался упускать шанс произвести впечатление на твою маму.
Но разве он не пропадет зря? Но я прикусываю язык, взволнованная тем, что он приложил такие усилия. Я, так или иначе, была бы взволнована, тот факт, что он согласился поехать, сам по себе чертовски волнующий.
Я смотрю на него, и он смотрит прямо на меня. Имею в виду, он смотрит на меня так, как умеет только он, и время, вроде как, замирает. Взгляд тяжелый и настойчивый, и я задумываюсь, собирается ли он поцеловать меня. Будто это именно то, что мы делаем, будто есть вообще мы.
Он наклоняется, я наклоняюсь, и все происходит так медленно. Весь поцелуй.
Но это больше, чем поцелуй. С ним все кажется большим.
Его губы встречают мои, рот открывается, посасывая мою нижнюю губу на один влажный, горячий момент, перед тем как углубиться дальше. Я и раздавлена и парю одновременно, один поцелуй убивает меня еще до того, как у нас даже есть шанс начать.
Каким-то образом мне удается оторваться от него и отъехать, хотя мои губы все еще горят, и я испытываю желание пробежаться по ним пальцами, чтобы сохранить трение.
Он устраивается на сиденье, расставив ноги, пытаясь уместить тело на моем маленьком переднем сиденье, и я вспоминаю, как после матча регби мы оба мокрые и грязные возвращались к нему. Это было словно сто лет назад. Конечно тогда он не пытался преуменьшить очевидную эрекцию в своих брюках.
— Хочешь услышать хорошие новости? — спустя несколько минут говорит он.
— Конечно.
— Эда забрали, — довольно гордо говорит он.
— В самом деле?
Он кивает.
— Да. Местная программа по поддержке взятых из приюта животных связалась со мной, и они сказали, них есть заинтересованные. Женщина с мужчиной пришли сегодня утром увидеть его и влюбились. Эд ушел.
— Ой, ой, — говорю ему, мое сердце трепещет как птица в полете. Не только потому что он нашел дом для собаки, которая в нем нуждалась, а потому что я могу услышать тепло в его голосе, как мед, как счастье. — Я так за него рада. И за тебя.
Он пожимает плечами.
— Я сделал все, что мог. Рад, что это принесло результат.
— А Эмили?
— Она дома. Девочка немного грустит. Но как только я привезу ее в Эдинбург, все будет хорошо.
— Полагаю, она поедет с нами в Напа?
Он смотрит на меня, брови с беспокойством нахмуриваются.