Мои щеки краснеют, и я начинаю перемешивать мороженое.
— К сожалению, — добавляет мама, — она была полным кошмаром.
Я пристально смотрю на нее, в то время как Лаклан издает смешок.
— Мама, — предупреждаю я ее.
— О, была, была, — говорит она, наклоняясь вперед к Лаклану, ее глаза сияют. — Даже будучи маленькой девочкой, она при каждом удобном случае убегала. Если бы не ее братья, не уверена, что в один день мы бы не потеряли ее навсегда. Они были хороши, защищали ее.
— Ага, только вот в школе это было немного раздражающим — хочу напомнить я ей.
— Для тебя, — в шутку говорит она. — Но для нас это было настоящее спасение. Она была любвеобильной маленькой девочкой.
— О, это так? — спрашивает Лаклан, глядя на меня большими глазами, явно наслаждаясь происходящим.
— Да, именно так, — говорит мама, прежде чем у меня появляется возможность подтвердить или опровергнуть это. — Каждый день в школе у нее была новая любовь. Сейчас Билли, потом Томми. Однажды она попала в неприятности за то, что поцеловала мальчика и заставила его плакать.
Я со стоном прячу лицо в руках.
Лаклан упорно смеется, такой приятный звук, даже если за мой счет.
— Что ты сделала, Кайла?
Я держу лицо в ладонях и не отвечаю, потому что знаю, мама сделает это за меня.
Именно так она и поступает.
— Учитель сказал мне, что мальчик не хотел ее целовать, так что она повалила его на землю, а когда он попытался сбежать, ударила его в живот.
— В регби ты сошла бы за свою, — говорит он между смехом.
— Так что, — продолжает мама, — к тому времени, как она перешла в старшую школу, ее браться вели себя как компаньоны. Бедная девочка никуда не могла пойти так, чтоб они об этом не узнали. Все мальчики держались на расстоянии.
— Что ж, не виню твоих братьев за то, что они защищали тебя, — говорит Лаклан. — Вероятно, в школе ты была такой же сногсшибательной, как и сейчас.
О Боже. Я поднимаю глаза, и он так искренне смотрит на меня, что это ранит. Мое лицо еще больше пылает от такого комплимента.
— Смотри, ты заставил ее покраснеть, — говорит мама, и это не помогает. — Ты забрался к ней под кожу.
— Хорошо, — быстро говорю я, поднимаясь на ноги. — Я собираюсь в ванную. Когда вернусь, можем мы все договориться, больше не смущать меня?
— Но я люблю смотреть, как ты смущаешься, — практически мурлычет Лаклан.
Я показываю ему фак, что, конечно, заставляет маму выдохнуть от возмущения, и шагаю по коридору в ванную, запираясь там. Делаю длинный, глубокий вдох. Мое сердце колотится, и я не знаю почему. Все идет очень хорошо, но все это заставляет меня беспокоиться. Там в этом пространстве за моим сердцем есть небольшое отверстие, и оно медленно становится все больше и больше.