Савва после женитьбы жил отдельно от отца, в домике недалеко от площади. Открывая калитку, Сергей увидел небольшой двор, поросший травой, и услышал такой дружный детский крик и писк, что в недоумении остановился. «Э, да я, кажется, набрел на детские ясли», — подумал он и хотел было спросить проходившую мимо двора девушку, здесь ли живет председатель станичного Совета, как услышал голос:
— Сережа! Заходи!
Савва шел к нему в грязных и еще не высохших сапогах, без рубашки. Он только что умылся и теперь вытирал упругое крепкое тело широким полотенцем. Он сжал руку Сергея влажными и сильными пальцами, пригладил ладонью мокрые, падавшие на глаза волосы; и весело посмотрел на дом, откуда доносился детский плач.
— Семейство бунтует! — смеясь, сказал он. — Свой оркестр.
— Много их у тебя? — поинтересовался Сергей.
— Пока четверо.
— Почему — пока?
— Жду пятого. — Савва смутился, заметив на лице у Сергея улыбку. — Да хоть бы на пятый раз девочка родилась, а то одни хлопчики, как на заказ. И до чего крикливые.
— А ведь давно ли ты был холостяком?
— Давно, Сережа, давно. Помнишь, ты уехал учиться, а я женился. А потом война. Времени прошло немало.
— Значит, пока я воевал, ты готовил резервы?
— Хлопчики славные, — самодовольно проговорил Савва. — Заходи в дом. Я думал, что Хохлаков тебя не отпустит. Небось жаловался, меня поругивал. Дескать, сякой-такой, на фронте не был, пороху не нюхал. Любит упрекнуть. А когда я просился в армию, сам же кричал: «А кто будет в тылу победу ковать?»
Они вошли в комнату. Оказалось, что плакали два младших сына — оба пухленькие, головастые, с большими серыми глазами. Увидев Сергея, мальчики тотчас умолкли. Савва взял полотенце и вытер мокрые глазенки и щеки ребятишек, навел порядок и под их носами, а потом усадил за стол, где старшие сыновья ели молочную кашу.
— А вот и главная виновница, — сказал Савва, когда и дверях показалась его жена, Анюта, с пучком зеленого лука в руках. — Познакомьтесь. Ты, Сережа, мою женушку не знаешь. Она у меня хуторская, Анюта, а это тот самый Сережа. Помнишь, я о нем часто тебе рассказывал?
— Интересно, что он обо мне рассказывал? — спросил Сергей, пожимая маленькую и мягкую руку хозяйки.
— Будто ты в танке горел. А я не верила. Как же может железо гореть?
— Сережа, помнишь, в газетах о тебе писали? — пояснил Савва.
— Бывает, когда на войне и железо горит, — сказал Сергей, рассматривая жену своего друга.
Анюта была невысокого роста, и при ее полноте даже беременность мало что изменила в ее фигуре. Движения у нее были плавные, спокойные, говорила она тихо; глаза серые, веселые. К детям у нее была какая-то врожденная ласковость. Казалось, она и родилась для того, чтобы быть матерью большого семейства. С детьми обращалась умело; одного возьмет на руки, другого приласкает, тому застигнет рубашонку, того поцелует.