— Прости, что говорю тебе это, — говорит она, — но прошлой ночью ты вёл себя не лучшим образом. — Она смотрит на свои руки, и прядь волос падает на лицо. — И мне ненавистно говорить тебе подобное, но...ты напугал меня. Очень.
Бл*дь. Слышать подобное от неё, словно получить пулю в грудь.
Она продолжает.
— Не потому что я чувствовала себя в опасности. Я просто не знала, кто ты. Не знала, что ты будешь делать. Ты ...пожалуйста, просто сейчас не волнуйся. Я не хотела видеть, как тебе причиняют боль. — Наконец, она смотрит на меня, ее глаза влажные от слез и это заставляет пулю войти ещё глубже, разбивая моё долбанное сердце на миллионы кусочков. — Я ... так сильно волнуюсь за тебя, ты даже не представляешь, Лаклан. Даже себе не представляешь.
Я тянусь к ней, накрывая ладонью ее щеку, полностью поглощённый всеми возможными эмоциями. Но на первый план, как всегда, вырывается надежда.
Память возвращается ко мне, туманная, но чувство чертовски ясное.
— Прошлой ночью, — говорю я хрипло, ища глубину в ее тёплых глазах, — я сказал тебе, что люблю тебя. Это действительно произошло? Или это был сон?
Небольшая улыбка поднимает уголки ее губ.
— Ты сказал мне, что любишь.
Я ворчу, смотрю в сторону и быстро киваю.
— Хорошо. А что ты ответила?
— Ты уснул до того, как я смогла что-то ответить, — говорит она.
Я смотрю на неё, внезапно боясь, что она продолжит.
—Что бы ты сказала? — спрашиваю ее, желая, чтоб мой голос не звучал так слабо и пронзительно.
Она так долго смотрит на меня, что я практически уступаю страху, отрицанию и тому факту, что я ничто, кроме как грустный, жалкий дурак.
— Знаешь что? — быстро говорю я, дыхание ранит лёгкие. — Я не хочу знать, забудь об этом, это не важно.
Она наклоняется и быстро целует меня в губы. Мягко, нежно, всегда так прекрасно. Прислоняется лбом к моему, наши рты в дюйме друг от друга.
— Я бы сказала тебе, что тоже люблю тебя. Что я отчаянно, глупо влюблена в тебя.
Я закрываю глаза, пытаясь сдержать рыдание, рвущееся из груди.
— А теперь? При свете дня?
— При свете дня, я люблю тебя даже больше.
Я не могу справиться с этим. Все мое естество хочет разрушиться.
— При свете дня, — говорит она мне, — я могу видеть все твои трещины, темноту и недостатки, и я влюбляюсь во все это. И надеялась, ты сможешь полюбить все во мне, все что таится в моей темноте, все что блестит в моем свете. Я хочу, чтоб ты любил каждую маленькую частичку меня, потому что все это принадлежит тебе.
Сначала ее слова ранят, они причиняют боль, потому что я чувствую их глубоко внутри, словно нож вонзается мне прямо в грудь. Но это не боль, это радость и настолько сильная, что я не могу справиться с ней. И нож, нож раскалён, затем становится тепло и это все разливается во мне, лучше, чем самый сладкий, самый безжалостный наркотик.