***
Завтра игра номер два и я знаю, Алан выпустит меня на поле. Я и нервничаю и одновременно чувствую облегчение. Я не хочу облажаться, но я так рад, что период ожидания закончен. С уходом Кайлы я везде вижу ее призрак, преследующий меня, так что мне надо что-то ещё, что заставит меня продолжать, толкнет меня на правильный путь.
Тем не менее, мне нужно услышать ее голос. Лишь на минуту. На все смс и звонки, которые я совершал, она едва отвечала, ответы были посредственными и я хочу от неё большего. Мне нужно быть там с ней. Я не могу себе представить, что она сейчас переживает.
Я звоню ей. У меня время в районе обеда, значит у неё уже утро.
И как обычно гудки, гудки и снова гудки.
Я уже готов повесить трубку, как она отвечает:
— Алло?
Звук ее голоса почти ломает меня.
— Кайла? — говорю я. — Это я. Лаклан.
— Я знаю, — безэмоционально говорит она. Она шмыгает носом, и я задаюсь вопросом, плачет ли она?
— Ты в порядке? — спрашиваю я. — Как мама?
— Она...она все ещё в коме.
— Дерьмово, лапочка. Мне жаль. Я пытался до тебя дозвониться...
— Знаю. Я много времени провожу в больнице, а они не очень приветствуют использование телефонов
— Это нормально, я понимаю, — я делаю паузу, упираясь кулаком в лоб и закрывая глаза. — Просто...не представляешь как приятно слышать твой голос. Я скучаю по тебе. Так сильно.
Так сильно, что у меня жжет в груди от этих слов.
Слышу, как она сглатывает.
— Угу. Я тоже по тебе скучаю. — Ее голос такой хрупкий словно стекло, словно она на самом деле не верит в то, что говорит. Но я все же цепляюсь за это. Она скучает по мне.
— Я...я постоянно думаю о тебе. Ты знаешь. Я люблю тебя, — шепчу я.
Но между нами лишь тишина, раскинувшаяся на океан.
Я продолжаю, не в состоянии справиться с этим.
— Я знаю, я действительно напортачил, лапочка, но...
— Лаклан, — устало говорит она. — Это не важно.
— Нет. Это важно. Ты важна. Я меняюсь, клянусь, я знаю, что у меня проблемы.
Она сердито ворчит.
— Да, у тебя проблемы. Но у меня тоже есть проблемы. Моя мама в чертовой коме. Прости, если сейчас я не хочу слушать твою печальную историю.
Ауч.
Ни один удар в регби не ранил так сильно как это.
— Хорошо, — неровно говорю я. — Мне жаль.
— Я знаю, — говорит она. — Послушай, я должна идти. Я собираюсь обратно в больницу. Я просто...понимаешь, теперь это моя жизнь? Просто жду, что будет дальше.
— Я мог бы приехать, — говорю я ей. — Я могу помочь.
— Нет, ты не можешь помочь, — быстро говорит она. — Ты не можешь помочь даже самому себе. Оставайся там, где тебе и следует быть. Ладно. Послушай, прямо сейчас я просто не могу иметь с тобой дело, разбираться с тем, кем мы были, пожалуйста, просто...не звони мне больше. И не пиши. Я в состоянии справляться лишь с одним горем.