— Неправильно, — орет Череп, отодвигаясь от перил. — Этот бой был жалким. Смерть любому, кто, блядь, наведет на меня скуку.
Он обтирает длинные татуированные пальцы о рукав красной рубашки, прежде чем повернуться и исчезнуть в дыре в бетоне позади него. Пока его люди хватают тела и забрасывают их на плечи, никто не говорит и никто не двигается. Эти двое мужчин, бойцы, будут третьим и четвертым телами, перекинутыми через перила за последние шесть дней, а это означает, что сегодня третья ночь, когда мне придется удерживать дрожащее тело Котенка. Ей снятся кошмары, я помогаю их облегчить, и, тем не менее, она ненавидит меня. В этом нет смысла.
Задумавшись, я не осознаю, насколько близко к ней нахожусь. Достаточно близко, чтобы видеть слезы, которые застилают ее глаза и смачивают ресницы. Я достаточно близко, чтобы видеть, как ее ноздри раздуваются, а грудь вздымается, пока она пытается сдержать рыдания. Никогда не встречал кого-то настолько чуткого… настолько человечного. Мое окружение заполнено бойцами-убийцами. Мне не нравится, что Череп вытворяет, но это не вызывает во мне каких-либо эмоций. Делает ли это меня плохим человеком?
Я протягиваю руку и неуверенно касаюсь ее.
Действительно ли я плохой человек?
Эмили
Иисусе!
Я задыхаюсь и вздрагиваю от внезапного прикосновения теплых пальцев, поглаживающих тыльную сторону моей руки. Резко поворачиваю голову, и мой пульс учащается, когда я встречаюсь с ним взглядом.
Джай Стоун.
Его брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию. Беспокойство и сострадание — то, чего я и ожидала от него. Мне пора перестать удивляться тому, что он оказывается рядом при первом же признаке опасности. Джаю всегда удается найти меня в нужный момент, и мне ненавистно, что причина, по которой он это делает — боль, отражающаяся на моем лице.
Я не слабачка.
Расправляю плечи, чтобы казаться равнодушной, несмотря на охватывающий меня ужас. Ему нужно держаться подальше. Разве он не заметил, как Череп смотрел на меня? Я в его руках, и это не хорошо для Джая. Учитывая то, что он хочет голову Черепа, и я единственная посвященная в эту информацию. Еще один минус — мой очень низкий болевой порог. Если Череп потребует информацию, приставив ко мне нож, я не смогу удержать рот на замке.
Несмотря на нашу ссору, я с трудом сглатываю и разжимаю руку, выставляя ладонь. Двое мужчин погибли, и мне необходимо утешение. Нужна поддержка единственного человека, способного это сделать. Кончиками пальцев он прикасается к моей ладони, вызывая теплое покалывание. Я поражаюсь мягкости его прикосновения. Разве это возможно с такими грубыми и мозолистыми руками, как у него? Я видела, на что способны эти руки. Те самые пальцы, предлагающие мне нежный комфорт сейчас, не так давно сжимались в кулаки и были покрыты чьей-то кровью. Интересно, насколько обманчива его внешность? Кто он в глубине души: убийца или мужчина, готовый на все для спасения своего брата? Объективно говоря, есть ли разница? Я не знаю. В моей жизни нет никого, за кого я готова была бы убить.