Крестьянский бунт в эпоху Сталина: Коллективизация и культура крестьянского сопротивления (Виола) - страница 112

Как и в целом по стране, большинство актов террора в регионах были вызваны «активной общественной работой», то есть действиями активистов и агентов Советской власти, которые спровоцировали насилие со стороны крестьян. В таблице 4.6 представлены данные по различным типам террора.

К статистике по террору следует относиться с разумной долей скептицизма, учитывая постоянно проводившиеся репрессии и атмосферу хаоса, фанатизма и революционной ожесточенности того времени. Более того, понятие «террор» могло толковаться различными наблюдателями по-разному. Самая полная и подробная база данных была составлена ОГПУ, однако и у нее есть свои недостатки. ОГПУ, специализировавшееся на терроре, имело к нему особый интерес, поскольку борьба с ним позволяла этому органу укреплять свои позиции, повышать престиж, расширять аппарат и привлекать дополнительные средства^>{516}. Потому даже этим, казалось бы, тщательно собранным и точным данным не следует доверять полностью.

Статистические данные, представленные в этой главе, в лучшем случае информируют о количестве инцидентов насильственного характера, которые можно расценить как террористические. Необходимо еще раз подчеркнуть, что рассмотренные акты террора были направлены против местных партработников и сельских активистов. Для государства такой выбор жертв означал, что преступления имели особую подоплеку. С этим, однако, можно поспорить, так как неизвестно, были ли мотивы, стоящие за актами террора против представителей власти, действительно — если использовать советскую терминологию — террористическими, контрреволюционными и классовыми. Если нет, то встает вопрос, можно ли трактовать имеющуюся статистику так же широко, как и само понятие террора. Так, обком партии в Карелии особо подчеркивал, что «имевшие место случаи квалификации кулацких выступлений как уголовных должны быть изжиты и квалифицироваться только как политические»^>{517}; логично предположить, что подобные резолюции принимались и в других регионах. Центральные органы судебной власти СССР время от времени издавали директивы о широкой и даже произвольной интерпретации контрреволюционных преступлений. По данным журнала Наркомата юстиции «Советская юстиция», зачастую обычная пьяная драка расценивалась как контрреволюционная, если в ней участвовали местные партработники или активисты. В «Советской юстиции» также писали, что акты насилия часто совершались во время религиозных и прочих праздников, когда возрастало потребление алкоголя. В некоторых районах практически половина решений о том, что тот или иной случай следует считать актом террора, были отменены вышестоящими судебными инстанциями