- Форма! Вот ключ!.. Умных мыслей много, но кто воспримет, если форма нечеткая? В идеале для каждой мысли должна быть одна-единственная форма. Сколько мыслей, столько изволь испечь и форм. Понял?.. Для каждого вина свою бутылку! Демосфен однажды в юности попытался произнести речь, но люди, послушав его, над ним посмеялись и разошлись... Он с горя пошел топиться. Его друг актер остановил его и на берегу моря произнес все то, что говорил Демосфен, только облек его мысли в другие слова... Демосфен восхитился: его же мысль в иной словесной форме разила без промаха!
Мне нечего было возразить, но только для того, чтобы поддержать разговор, я сказал:
- Пушкин назвал пьесу "Моцарт и Сальери" трагедией... Сальери у него злодей. А злодею как не злодействовать? Но если бы не Сальери убил Моцарта, а Моцарт вынужден был убить - вот это была бы трагедия!
Володя так был занят своими мыслями, что даже не вникал в мои слова он горячо говорил о своем:
- Учим в школе, учим в институте, что в грамматике три времени: прошедшее, настоящее, будущее, а я одних прошедших насчитал шесть, и всего у меня получилось больше сорока времен, да и это еще не все! Вот еще некоторые резервы выразительности! Прошедшее несовершенного вида махнуть; совершенного - махать; непроизвольное - возьми и махни; произвольное - мах рукой, давно прошедшее - махивал, начинательное - ну махать... Верно?
- Верно, - согласился я. - Ну и что из того?
- Как что? Времена могут быть разные: длительное повторяющееся, давно прошедшее - хаживал, куривал, пивал, любливал, время бывает непроизвольным энергичным - приди, оно может быть прошедшим императивным - приходил, или прошедшим результативным - пришел... Вот где полная палитра, дружище! Я сажусь за стол! - кричал он в трубку. - Вот теперь у меня получится так, как у колдуна или волшебников!
Утром я поехал к нему. Володя встретил меня усталый; лицом почернел, нос заострился, глаза ссохлись и провалились вглубь пещер под надбровными дугами. В его комнате стоял тяжелый запах, словно бригада дюжих грузчиков три-четыре денька разгружала вагоны. Я открыл окна, приготовил кофе - на этот раз удачно.
Я ждал, когда он расскажет о своих творческих поисках, наконец Володя заговорил:
- Любая правильность читателя угнетает. Верно? Если умело зацепить, то на чувствах читателей можно играть, как на скрипке! И я скоро напишу! Ух, напишу! Это будет...
На меня дохнуло жаром. Володька был сухой и черный, словно прокалился и даже прокоптился в огне.
Я раскрыл было рот, чтобы узнать, какое произведение он пишет, но он опередил меня.