Вершину холма, на склонах которого расположился Город, опоясывали стены крепля – толстые дубовые бревна, вкопанные в землю, грозно поднимались заостренными концами на высоту пяти сажен. Над воротами была устроена площадка, а изнутри стен, поверху, тянулся узкий настил, где во время сражений находились ратники.
– Идут! Идут! – закричали со стены, там уже видели приближающегося врага. Заскрипели ворота, мужики заложили бревна-засовы. На дымовом дворе чадили костры, там кипятили смолу.
Вещая Хазара поднялась на стену, обнося ратников настойкой – два дружинника несли следом за ней кадку, откуда эта еще не старая женщина черпала ковшом мед, настоянный на разных травах, секрет которых мало кто знал. Настой унимал дрожь в коленях и наливал руки силой, что было совсем нелишне перед сечей.
Страшные пришельцы разметали несколько изб и из бревен принялись складывать клеть. Работали они быстро, и через некоторое время недалеко от ворот города поднялась башня. Со стен было видно, как жуткие и неведомые, сбились в кучу и принялись передавать друг другу какой-то предмет, при этом громко крича:
– Гха!.. Гха!
– Топор! Каменный топор! – наиболее зоркие из городских воинов разглядели этот предмет. Враги облепили огромную клеть и, полив чем-то наклонные бревна, на которых та была сложена, покатили башню под уклон, вскоре она прижалась к воротам. Площадка над воротами, где уже находились ратники, была накатана из бревен и огорожена тесаными плахами. Ударили мечи, и яростные крики разорвали наполненную ожиданием тишину. Вскоре хряско ударившись о землю во двор крепля, упал сброшенный сверху.
– Нечисть! – облегченно вздохнули в толпе, тут же окружившей невиданную тварь. С площадки – места боя, зажимая окровавленную руку, по лестнице спустился Младеня. Крикнули Хазару, пока вещая женщина перевязывала Младене – городскому стражнику рану, выстиранной в настое целебных ран холстиной, тот рассказал:
– Неловкие они, уклониться можно, их уже с десяток положили, я тоже троих бросил. Сыновца княжьего зарубили, споткнулся не вовремя…
Еремушка взял у него меч, он был измазан коричневой кровью, но этому никто не удивился.
– Нечисть – одно слово!
Хотя и был не его черед, он полез по лестнице наверх. Дружинники уже теснили поганых с клети. Жутко сверкая глазами, те срывались вниз, а тех, кто пытался спуститься сам, доставали мечами. Еремушка боязливо обошел убитых и встал радом с дружинниками. Он взмахнул мечом, и страх прошел… Башню, сооруженную нечистью, очистили быстро, и битва переместилась на землю к воротам крепля.