еще хуже.
Здесь не было места, где я могла бы посидеть или свернуться калачиком, чтобы
подремать. Я планировала сделать это в библиотеке. Мне следовало знать, что она не
откроется раньше девяти.
Одно небольшое здание действительно открывалось в восемь, но когда я двинулась
туда с другими студентами с заспанными глазами, то быстро поняла, что это было место,
где они собирались на утренние занятия, и именно для этого его и открыли.
Ни открытых офисов, ни студенческих аудиторий, ни торговых автоматов.
Прошло два часа, а я уже выпила свою бутылку воды, поэтому мне пришлось
отправиться наполнить ее в фонтанчике, затем я заглянула в туалет, но когда дело было
сделано, я ушла. Все классы были заполнены студентами. На меня начали странно
поглядывать.
Поэтому я вышла наружу к холодным каменным скамейкам, от которых у меня
затекала задница.
Я съела половину своей еды, но не двинулась с места: сначала было слишком темно,
сейчас чертовски неудобно, и у меня все еще было в запасе десять часов пребывания на
территории кампуса.
Возможно, мой отец и не должен был делать ничего сверх того, что уже делал,
чтобы я чувствовала себя полной дурой. Держу пари, что он тоже это знал.
Если бы он был таким отцом, образ которого пытался создать, то проехался бы по
первым вызовам и высадил бы меня у университетского городка в девять или в десять, а
не в шесть гребаных утра. У него было много свободного времени в течение дня, ведь он
регулярно возвращался домой, чтобы накуриться, вздремнуть или просто проверить меня.
К тому времени, когда я добралась до учебного центра, я еле волочила ноги, живот
урчал, а в голове пульсировала сильная боль.
Я ждала приблизительно десять минут, пока снова наполняла бутылку водой. Мне не
хотелось появляться там ровно в девять, это был не тот способ, которым ты мог
понравиться профессору.
Но когда я вошла и быстро просканировала учебный класс, то поняла, что
совершила ужасную ошибку.
Никто из присутствующих, что сидели за столами или на диванах, не был
значительно старше меня.
Как же я сразу не догадалась, что у колледжа не было достаточно средств, чтобы
оплачивать дополнительные рабочие часы профессорам.
Просто... студенты.
Другие студенты.
Я хотела развернуться и убраться оттуда, но я будто приросла к месту. Мышцы моих
ног, напряженные и вопящие, казалось, кричали мне: «Мы ждали этого часами, мы никуда
не пойдем».
9
Моим ногам тоже должна быть чужда грамматика. Я обречена.
Я должна просто уйти, сейчас же.