серебристом полумраке и исчезали за линией роста волос.
Я старалась не пялиться, но поняла, что не могу оторвать от них взгляда.
Я посмотрела вверх и встретились с его штормовыми сине-зелеными глазами. Что-то
в них привлекло мое внимание и удерживало, заполняя мой мир.
Это были те глаза, в которые в любой другой день я могла бы влюбиться и не
захотела бы уезжать.
В другой жизни.
— Заходи, — наконец сказал он, развернулся и повел меня в дом.
15
Это было довольно обычное место. Вовсе не голые стены и заваленный мусором
пол, как я опасалась. Здесь был телевизор с плоским экраном, который стоял на старом
журнальном столике, а несколько проводов, подключенных к нему, подсказали мне, что
кто-то играл в видеоигры, сидя на старом диване.
Сброшенное покрывало, старое одеяло, картины на стене... это место не выглядело
опасным, как и любое из мест, куда отправлял меня отец.
Это место вообще не выглядело плохо. На самом деле, тут даже уютно. Не внушало
ужас, как обшитый пластиковыми панелями дом моего отца. Он и Кэнди любили
Макмэншн ( Прим. «Макмэншн» (англ. McMansion) – ироничное название домов, которые
строят для среднего класса, но с претензией на роскошь фамильного особняка), с
блестящими огнями и кирпичным фасадами, выполненными в стиле Лоры Эшли ( Прим.
Марка Лора Эшли работает в области дизайна одежды и интерьера). Глядя на такой
дом, вы бы никогда не подумали, что в нем жил метамфетаминщик.
Что, черт возьми, происходило?
— Табита? — спросил молодой человек.
Я кивнула, стараясь не смотреть на него. Не знаю, чего я избегала, тех шрамов или
тех пленительных глаз.
— Не знаю, кем еще ты могла бы быть, но... хорошо. Хорошо. Эй, — произнес он. —
Меня зовут Кори.
— Мне сказали спросить Зверя?
— Да, это мое прозвище. Я — Кори Питтмэн, но... все называют меня Зверь.
Я кивнула, уставившись на свои ноги. Я стояла рядом с бейсбольной битой, которая
была прислонена к стене возле двери. Старая краска облазила с древесины.
— Давай, я принесу тебе стакан воды, прежде чем мы начнем, — сказал он.
Я кивнула и подняла своими все еще трясущимися руками подол своей рубашки.
Когда он вернулся из кухни, я была голой, но по-прежнему смотрела себе под ноги.
— Эй, — возмутился он. — Какого хрена, Табита?
Я взглянула вверх и снова встретилась с его глазами, в которых было только
замешательство.
— Я думала, ты хотел... — начала я.
Глаза защипали слезы от унижения.
Это было точно так же, как когда отец настраивал меня на что-либо лишь для того,