— Ты не стращай! — отрубил вдруг старик. — Они и сами уже оружие собирают…
Деревня, в которой задержался раненый Маринин, лежала в стороне от больших дорог, по которым устремились к Минску части 39-го танкового корпуса гитлеровцев. Вот-вот можно было ожидать, что в деревне опять появятся фашисты. И Петр спешил скорее стать на ноги.
Вечером рыжая собака опять лизала его рану. Наложив повязку, Петр, опираясь на палку, попробовал ходить по гумну.
— Больно? — спросил хозяин.
— Немного чувствуется, но идти можно. А если удастся коня раздобыть совсем хорошо будет.
Разговор прервали шаги, донесшиеся со двора. На гумно вошел низкорослый мужчина в соломенном капелюхе. Разглядеть его лицо в полумраке было трудно.
— Куда будем собирать хлопцев? — спросил он.
— Много их? — отозвался Маринин.
— Покуда еще неизвестно. Десятка три наберется.
— Хорошо. Тогда пускай захватят харчи, оружие, если у кого есть, и на рассвете собираются на выходе из села…
Когда на дворе стемнело, на гумно прибежал Степка.
— Мать велела вечерять идти.
Маринин зашел в хату. На столе стояла большая глиняная миска, наполненная блинами, рядом поменьше — со сметаной.
Петр отодвинул от себя миску, которая поменьше, и начал жевать душистые, пухлые блины.
— Кушайте со сметаной, — упрашивала хозяйка. Но Петр упрямо отказывался. Перед его глазами стояла крынка, из которой хозяин поливал раненую ногу.
В сенцах стукнула дверь. В хату зашел мужчина в соломенном капелюхе. При свете лампы Маринин вгляделся в его загорелое, заросшее светлой щетиной лицо. Раздвоенный подбородок, глаза — строгие, умные, брови густые, вылинявшие.
Мужчина присел на лавку, снял капелюх, рукавом рубахи вытер со лба пот.
— Сорок шесть человек на рассвете будут готовы, — сказал он. — Село наше большое, народу много.
— Сорок шесть человек! — обрадованно воскликнул Петр.
Кто-то постучал в окно. Мужчина со стариком, который молча готовил для своего временного постояльца мешок с продуктами, переглянулись и вышли в сенцы. Через минуту они вернулись, пропуская через порог впереди себя двух красноармейцев.
Увидев младшего политрука, солдаты остановились, насторожились.
Все молчали, сверля друг друга испытующими взглядами.
— Долго будем так переглядываться? — спросил Маринин.
— А как знать, наши вы или немецкие? — ответил один из солдат.
— Вы одни или есть командир? — спросил Маринин.
Солдаты молчали.
— Зовите сюда командира. С ним мы быстрее договоримся.
Один красноармеец вышел и вскоре возвратился с военным невысокого роста, в накинутой на плечи плащ-палатке.
— Сержант Стогов, — представился вошедший. — Пробиваемся проселочными дорогами на восток.