— Все вы знаете, — сказал он, — что политработники Красной Армии это представители партии в наших войсках. Вот мой партбилет! Он удостоверяет мою принадлежность к партии большевиков.
Маринин медленно шел вдоль строя, держа на уровне солдатских глаз раскрытый партбилет. И видел, как в десятках глаз загорались трепетные огоньки, выдавая чувства людей. Нетрудно было догадаться, что это за чувства. Парни — дети рабочих, крестьян, служащих, — выросшие при Советской власти, научились понимать, что такое партия большевиков, кто такой коммунист.
— Эта книжечка, — продолжал Маринин, — не дает мне права командовать вами. Она дает мне другое право: быть впереди в бою, быть там, где трудно и опасно. И это не только право, но и обязанность коммуниста. Я ее буду выполнять…
Петр помедлил, повел взглядом по лицам затихших в строю людей.
— Но у меня есть и другая обязанность… Повторяю — обязанность! Маринин, подтянутый, с посуровевшим лицом, повернулся к Стогову: — Сколько вы, сержант, служите в армии?
— Полтора года! — отрубил Стогов.
— Ну, а я три, — улыбнулся Маринин. Заулыбались и солдаты в строю. Но дело, товарищи, не в арифметике. Дело в том, что из трех лет службы я два года учился в военном училище. Командовать учился и солдат воспитывать. Об этом свидетельствует мое воинское звание. Вот оно-то воинское звание — и обязывает меня взять на себя ответственность за судьбу каждого из вас… Итак, принимаю командование отрядом! Своим заместителем назначаю сержанта Стогова.
— Есть! — с готовностью воскликнул сержант.
— Вопросы будут?
— Нет!.. — дружно выдохнул отряд. И разноголосо: — Все ясно!.. Понятно!.. Командуйте.
— Предупреждаю всех, — напомнил Маринин. — В силу чрезвычайных условий, в которых действует отряд, за нарушение порядка, за невыполнение приказаний буду принимать самые суровые меры, вплоть до расстрела… Сержант Стогов, назначьте головной и боковые дозоры!
— Есть!..
Сердце, обожженное пламенем войны… Так часто пишут в книгах. Красиво звучит. А вот если подумать, каково было человеку, когда сердце его только опалялось, когда обугливалась от постигшего несчастья его живая плоть? Не дай бог кому-нибудь узнать эту боль…
И все же сколько людей испытало ее! Испытала ее и Люба Яковлева.
Совсем недавно — восемь дней назад — она сидела в вагоне пассажирского поезда, глядела в окно и мечтала. Мечтала о своем будущем, мечтала о Петре, о всем том новом, загадочном и желанном, что называется счастьем… И вдруг — ужасные взрывы бомб, треск пулеметов, душераздирающие крики. Поезд остановился, из вагонов высыпали люди. А в небе кружили два самолета и хлестали по разбегавшимся пассажирам из пулеметов.