Лена

Она смотрела на него с удивлением и некоторым беспокойством. Следила, как с мокрого полушубка падали на паркет редкие капельки растаявшего снега. Проходя мимо, понимающе, краешками губ улыбались подруги; она краснела, и ей неудержимо хотелось зажмурить глаза. А он стоял, с любопытством рассматривая институтский коридор, шеренгу дверей, похожих одна на другую, и говорил, говорил…

— Что ж, кажется, все рассказал. Виктор — парень хороший, человек настоящий, — внезапно закончил он. — А о подробностях нашего фронтового житья-бытья распространяться не стоит.

— Нет, почему же? Это очень интересно.

Но военный, назвавший себя Василием и привезший от Виктора привет с фронта, молчал. Лена вопросительно посмотрела в его молодое лицо с жестковатыми складками у рта и нахмуренным взглядом из-под густых черных бровей. Пыталась представить рядом с ним Виктора — остроглазого, веселого, подвижного. Но не представила. Воспоминания унесли ее в недалекое прошлое — в партизанский отряд, где она была медсестрой. В памяти встал тот тяжелый день, когда пришла она в Симферополь для связи с подпольщиками. На явочной квартире оказалась гестаповская засада. Лена постучала в калитку и тут же в щелку заметила черные мундиры эсэсовцев. Бросилась бежать. В это время из-за угла вырвался переодетый в немецкую форму Виктор. Вначале она не узнала его. Опоздай Виктор на одну минуту, и ее схватили б… Мотоцикл вынес их за город. И только тогда Виктор, взволнованный, сказал ей: «О засаде узнали поздно. Думал, не успею…»

А Василий стоял молчаливый, грустный. Чистый, светлый коридор и множество одинаковых дверей напомнили ему, что тот, о ком он рассказывает, лежит сейчас во фронтовом госпитале и, может быть, тоскует сейчас по этой девушке с пушистыми ресницами и удивленными глазами. А главное, Василий никак не мог сказать решающего слова: тот, другой, которому, собственно, и следовало находиться здесь, лежит раненый.

— Вы все-таки не горюйте, Леночка, он скоро приедет…

— А почему я должна горевать?

— Так… Я должен сказать вам — он… он сейчас не на фронте.

Должно быть, она вдруг поняла, что главное, зачем пришел этот военный, впереди, и оно очень печальное. Лена неловко переступила с ноги на ногу, и в глазах ее метнулось беспокойство. Но она смолчала.

— Вот я и говорю, — продолжал Василий. — Это совсем неопасно. Правда, он ранен…

— Ой! — совсем по-детски вскрикнула девушка.

— Да вы не пугайтесь, — деланно улыбнулся Василий. — Так, пустяки… Скоро встанет, и уж тогда мы справим-таки вашу свадьбу!

Лена вдруг запахнула жакетку, словно ей стало холодно. Конечно, когда после освобождения Крыма партизаны спустились с гор и Виктор, сменив шапку с красной лентой на красноармейскую стальную каску, ушел на фронт, она предвидела и такую возможность — на войне не без этого. Но чтобы он был ранен… это слишком внезапно, это даже не вязалось с ним, таким жизнерадостным и веселым. Лена отчетливо представила лицо Виктора: серые глаза с веселыми искорками, прямой нос, добрые, чуть вывернутые губы, в уголках которых всегда таилась улыбка. Близкое, родное лицо.