Старик рухнул на колени.
– Просто прислуга слегка одичала от невнимания, – пожала я плечами.
– Слушайте, – у императора загорелись глаза, – а вы можете сотворить то же чудо, что и в поместье сына?
– Еда вовремя?
– И пирожки, – мечтательно прикрыл глаза император.
– Вот вы точно еще не ужинали, – нахмурилась я.
– Но я сегодня обедал! – похвастался Фредерик. – Ирвин сказал, что он подаст в отставку, поднимет бунт и уйдет лечить верхушку Османского ханства, если я не съем суп.
– Зачем же до такого состояния доводить замечательного специалиста? – удивилась я.
– Некогда было! Кстати, Крайому тоже досталось, – наябедничал император.
– Хорошо, ваше величество, я согласна. Только у меня будет одно условие.
– Вот так сразу, – нахмурился Фредерик.
– Я вам напишу, в какие часы вы кушаете, а вы – приходите. И едите. Несмотря на занятость, совещания, мероприятия и прочие события. И не доводите меня до бунта. А то мы его поднимем вместе с господином Ирвином. И будет вам на завтрак полезная овсянка. На воде. И без соли.
– И на черном знамени восставших будет миска с кашей.
– Именно, – кивнула я. – Как символ правильного питания…
Мы переглянулись и захохотали.
– А кто вам будет помогать? – спросил император. – Вы же еще работаете в академии.
– Вот этот милый человек и будет, – кивнула я на коленопреклоненного распорядителя.
– Я намерен его наказать, – нахмурился Фредерик.
– Я тоже, – широко улыбнулась. – Поэтому будет логично, если он поступит в мое распоряжение.
– Вы правда считаете, что это достойная замена каторги?
– По крайней мере, этот человек искренен, и я знаю, чего от него ждать, – пожала я плечами. – А там посмотрим.
– Только я хочу предупредить господина Хорма относительно его искренности… – сказал император так, что даже у меня прошлось морозом по коже.
– Простите, ваше величество, – проговорил управляющий.
– Ужинать? – спросила я.
– Давайте, – согласился Фредерик.
Я распорядилась, чтобы накрыли стол в малой столовой. Возражений от любителя строить императорских фавориток не последовало. Старик рванул из моей гостиной, как резвый молодой сайгак.
Мы же с императором чинно расселись по креслам – и принялись ждать, когда нас позовут.
– Вероника, только одно замечание, – обратился ко мне Фредерик. – Если с вами еще раз посмеют говорить в таком тоне, то пойдут и позорные отставки, и ссылки, и – для особо непонятливых – рудники. И я не желаю, чтобы вы хоть как-то кого-то защищали передо мной в этом вопросе.
Я задумалась. Потом спросила:
– Слушайте, а у вас в империи нет такого понятия, как общественно полезная работа? Суток на пятнадцать.