– Тогда почему до этого ты на все соглашалась? Ты же знала, что я маг и чувствую ложь? – Глаза мужчины сузились, слова выбрызгивались из него, будто змеиный яд…
Он посмотрел на меня и зло продолжил:
– Как ты назовешь ту величайшую ценность, ради которой ты согласилась стать моей экономкой? Как? Скажи мне, Вероника? Скажи, и я поверю в благородство, о котором ты говоришь!
– Скажу… Это же так просто, Ричард… Жизнь, здоровье и безопасность моих детей.
– Вероника, я не понимаю… Я дам тебе все!
– Ты не сможешь… Не сможешь дать мне то, что мне нужно! Мне не нужно, чтобы меня охраняли, мне нужно, чтобы обо мне заботились! Мне не нужно, чтобы меня обнюхивали, мне нужно, чтобы мне доверяли! Мне не нужна сила, мне нужна опора. Мне не нужно поместье, мне нужен дом. Дом, где живет любовь и счастливы мои дети. У меня трое детей, Ричард, трое! Мне не нужны наследники, слышишь, мне нужны дети! Мне нужна дочь! Убирайся! Убирайся, Ричард! Убирайся!
– Я никогда…
– Хватит. Уходи. И… не возвращайся больше. Никогда!
Со временем все улеглось и стало легче. Пашка учился в своей прежней школе, каждый день ходил на тренировки по фехтованию. Ворчал на меня. Хорошо, не каждый день.
Сына что-то тревожило… Я списывала это то на усталость и переживания по поводу предстоящих соревнований, то на переходный возраст… Надо будет выбраться куда-нибудь в центр в выходной. Сходить в кино, съесть какую-нибудь очень вредную, но очень вкусную еду и поговорить с сыном по душам.
Раньше мы с ним часто так делали. В доимперские времена. Я задумалась. А ведь правда, наша с сыном жизнь раскололась на «до» и «после». Мы изменились. И нам сегодняшним не хватает себя прежних…
Рэма я почти не видела. Он учился. Или – что более вероятно – переживал, что из-за него мы с Пашей попали в империю. И старался не показываться мне на глаза.
Феликс тоже был занят. И учебой, и лечением. Репетиторы были расписаны по часам, два раза в неделю он занимался с тренером по лечебной гимнастике. На страхи и сомнения у него просто не оставалось ни сил, ни времени. Потихоньку жизнь приходила в норму.
Мама попросила, чтобы я оставалась в городе. По ее мнению, мотаясь каждый вечер за город по пробкам и скользкой дороге, я слишком себя истязала. К тому же Пашке одному в городской квартире начинать жить определенно рано. Глупостей он, может, и не наделает, но до гастрита себя точно доведет. Даже если бы он владел заклинанием стазиса… Вот ведь… Опять! Да что ж такое-то! Научусь когда-нибудь не вспоминать?..
В этот понедельник я поехала в бассейн, как обычно – часов в восемь, проводив ученика. Все-таки нашла себе пять человек для вечерних развлечений. Или, точнее, это их родители меня нашли для подготовки их чад к экзаменам по истории.