Плавала я в том же комплексе, в котором Паша занимался фехтованием. Вошла, предъявила бейджик. В огромном холле сновало какое-то огромное количество детей, галдеж стоял страшный. Вдруг меня окликнули:
– Вероника Евгеньевна!
Я развернулась и поняла, что это Пашин тренер.
– Добрый вечер! – поприветствовал он. – Простите, почему Паша на тренировку не пришел? Все-таки на Европу его выставляем! Вы знаете, какой был отбор? Сколько кандидатов? Да, он, безусловно, лучший. Ваш сын, Вероника Евгеньевна, – наша гордость, опора и надежда. И претензий у меня к нему нет – парень работает с самоотдачей! Тем более странно – пропускать тренировку перед самыми соревнованиями. Я надеюсь, он здоров?
– Как не пришел? – рухнуло у меня сердце. – Он собрался к пяти. Как обычно. Я уже дома была…
Выхватила из сумки телефон, стала набирать сына.
– Я к охране, пусть камеры посмотрят, – сказал тренер.
Молчание в трубке. Вспомнила, что у них в холле вечно связь плохая. Выскочила на улицу. Длинные гудки – никто не брал трубку. Еще раз. И еще.
Особо не надеясь, позвонила Феликсу.
– Слушай, у вас там Паши нет?
– Нет. – Удивление в голосе сменилось беспокойством. – И не было.
– Родителям ничего не говори. Будут новости – сообщу.
Несколько глубоких вдохов, чтобы подавить приступ паники. Не время. Не сейчас. А пальцы уже набирают номер телефона Дениса.
– Буду через пятнадцать минут, – говорит он мне, выслушав.
Стою, тяжело дыша, отгоняя ужасы, которые подступают. Окружают. И захватывают в плен.
– Ника, – обеспокоенно окликнул меня… Ричард. – Что случилось?
– Паша пропал, – беспомощно выдохнула я.
– Ты позволишь тебе помочь?
Кивнула.
– Я вызову военных. Здесь все прочешут. Мы его найдем.
На крыльце около нас становится многолюдно. Но странно – марево телепортов люди словно и не замечают.
– Я отвел им глаза, – тихонько говорит Ричард, обращаясь ко мне. И потом уже другим тоном, обращаясь к прибывшим: – Господа, у меня пропал сын. Пауль Рэ. Найдите его.
– Слушаемся, командующий Тигверд. Разрешите выполнять! – раздается на имперском. И военные исчезают какими-то смазанными тенями.
– Я не знаю пока, куда он делся, – тихо сообщил Ричард. – Но я не чувствую ни его страха, ни ощущения чувства опасности. Скорее, легкое раздражение.
– Ты его чувствуешь? – поднимаю я на него глаза.
– Чуть глуше, чем тебя. Или, допустим, отца… Но его и Рэма я ощущаю вполне четко.
– А как ты здесь очутился? – И я понимаю, что он одет по-летнему – как там, в том лесу.
– Почувствовал, что тебе плохо. Что ты в панике.
– И ты пришел, – закрыла я глаза.