Вместе звучит красиво – Матильда Беккер, и я ввела в ангажемент это имя. Директор театра прочитав, внимательно посмотрел на меня. Я гордо подняла подбородок и расправила плечи. С тех пор на афишах города красовалось мое имя – Матильда Беккер. Через два месяца я смогла снять небольшую квартирку и забрать сына с кормилицей.
Я полностью отдалась театру, репетировала до изнеможения. Дома ежедневно оттачивала свое мастерство: училась держать паузу, искала красивые жесты, часами тренировала свой голос. Вскоре все замолкали, когда я начинала говорить на сцене, чем и заслужила ненависть всех особ женского пола в театре. Мужской пол я игнорировала, и не без причины, считая источником всех бед.
Любовь – это всегда хаос, и чем искреннее твое чувство, тем подлее тебя бросают. Мой жизненный опыт оказал мне большую услугу: признания в любви перестали кружить мне голову. В любовь я больше не играю, ведь влюбленная женщина – раба мужчины. А я вошла в мстительный раж и буду использовать мужчин лишь в корыстных целях.
Я – жрица любви только на сцене, но не в жизни…»
Анна открыла ноутбук, и из записей дневника, мертвых фотографий, газетных вырезок она принялась составлять коллаж жизни Матильды…
Через час она потянулась и потерла затекшие руки. В комнате было темно. Анна зажгла свет и выпила несколько таблеток.
Девушка взяла одну из фотографий, что стояла на туалетном столике, – Матильда в роли Клеопатры, на ней открытое золоченое платье, но и невооруженным глазом заметно, что платье далеко от исторического. Однако платье так подчеркивало достоинства фигуры, да и взгляд был поистине царский, что на остальные детали можно было закрыть глаза.
Анна поставила фотографию на место и принялась бесцельно ходить по спальне, трогая то одно, то другое. Перебирала письма, изысканные безделушки, бронзовые подсвечники тончайшей работы. Каждая вещь обладала силой притяжения, в каждой была частица истории Матильды…
Анна взяла альбом, в котором хранились фотографии Матильды. С удобством расположившись на кровати, она неторопливо листала. На глаза ей попалась одна из самых старых фотографий Матильды, тогда еще Анисьи Вяткиной, на которой она запечатлена в балетной пачке и пуантах. Изящно изогнутая в талии, с поднятыми верх руками, она балансирует в арабеске. Даже в то далекое время в чертах и осанке сквозило только ей присущее благородство.
Вот снимок, сделанный позже: Матильда с младенцем. Этот светлый красивый мальчик – дед Анны, сама же Матильда – воплощенная нежность. На следующей фотографии Матильда снята на сцене в роли Офелии, во всей искрящейся красоте юности, в белом длинном платье…