И так иным полонянкам нравилась развеселая разбойная жизнь, что многие из них удалыми разбойницами сделались.
И поскольку разбойнички оставляли при себе невест самых отборных, только за красоту, в Сшиби-Колпачке и до сей поры наикрасивейший женский элемент из всей округи. Это уж точно. Это можем подтвердить мы с Сережкой.
И пролили те разбойнички на перекрестке дорог, посреди лесной трясины, столища слез людских, что возник на месте разбоя соленый родничок, и поставили над ним атаманы часовенку. И в той часовенке повесили икону, на которой изображен святой Микола Мириклийский, отводящий меч палача от главы разбойничка.
Богато жило село. На разбойные деньги в нем знаменитые трактиры атаманы открыли. И даже воздвигли церковь — всю из столетних дубов срубленную.
Обожали разбойнички пышно венчаться. Попа держали из себя видного, как оденут его в ризы с золотом, с каменьями — есть на что посмотреть.
Дьякона держали с таким басищем, что от его возгласов лошади от церковной ограды шарахались, сами тати, мастера разбойного посвиста, на колени падали.
Любили разбойнички с честью и хорониться. Потому и притч завели большой и даже регента.
Мужской хор был — на Москве бы и то слыл первейшим. У разбойников голоса зычные. У разбойниц — ангельские.
Сколько на Сшиби-Колпачок было наветов, налетов, наездов — и ничего! От всякого начальства щедро откупались разбойники.
Прослышала про них сама царица Катерина. И направила вершить над ними суд самого неподкупного губернатора из немцев. Русскому этого дела не доверила. Умна была — считала, что в каждом русском губернаторе — поскреби его — сидит разбойник.
Велел немец запрячь колымагу, надел мундир со всеми орденами и тронулся наводить порядок. Лесом да гатями растрясло губернатора. Умаялись кони и напротив часовенки стали. Не смогли колымагу из трясины выдернуть. Форейторы в деревню за народом побежали, а немец посмотрел на часы и увидел, что настало время спать, достал полосатый колпак, как у них в фатерланде полагалось, накрылся пледом и захрапел.
А разбойные ребята тут как тут. И впереди главарь их — Рубцовый Нос. В плечах косая сажень, на голову выше самого высокого, в руке кистень, за кушаком пистоль заряженная, за голенищем ножик вострый.
Увидал царского губернатора немецкого образца и засмеялся — больно уж на нем колпак чудной.
Немец от его ржания проснулся, надулся индюком да как загрохочет:
— Здр-раствуй-пр-ращай, черт побир-рай! Почему дорога такой пар-ршивай? Эйн, цвей, дрей, запрягайсь! Как деревни звать?
Разбойные ребята за животики схватились.