В конце сезона, летом 1999 года, мне наконец-то предложили первый профессиональный долгосрочный контракт. К этому времени мне исполнился 21 год, я уже, по современным стандартам, был «старичком». Марк Вестерлопп, мой кумир, протежировал меня и решил дать мне шанс.
К удивлению клуба, я к этому времени успел обзавестись агентом, причем одним из самых известных на тот момент – им стал Пап Диуф[5]. У моего друга Кадера Сейди был брат, Тьерно, который работал с Папом. Тьерно с самого начала, еще с «Левалуа», следил за моими футбольными успехами и регулярно наблюдал за моей игрой в «Ле-Мане». Поскольку у Тьерно еще не было собственной агентской лицензии, он убедил Папа помогать мне. В «Ле-Мане» были потрясены, так как в футбольных кругах Пап являлся (и до сих пор является) чем-то вроде легенды, особенно во Франции, где он обеспечивал агентское сопровождение многим известным игрокам, включая Марселя Десайи. Мои друзья были поражены еще сильней. Вообще-то они только смеялись, стоило мне сказать, что он во мне заинтересован и хочет сотрудничать со мной – ведь я тогда не играл, залечивая травмы. Несмотря на их скепсис, он и в самом деле подписал со мной контракт и продолжает играть важную роль в моей жизни. Тьерно стал моим агентом и остается им до сих пор.
Я очень скоро убедился, что наличие рядом с собой кого-то вроде Папа, кто может посоветовать тебе что-нибудь дельное, весьма удобно. Он объяснил мне, что не будет часто мне названивать, может, пару раз в месяц. Вскоре я осознал, насколько это было правильно: когда он набирал мой номер, он обычно посвящал разговору два-три часа. Он говорил сам, внимательно выслушивал сказанное мною, наши беседы продолжались довольно долго и были насыщены различными подробностями. У него была мудрость, у него был очень большой опыт: жизненный, футбольный, деловой. Я старался впитывать все, что он говорил. К примеру, он вежливо объяснял: «Когда ты молод, то тебе часто хочется вспылить, тебе кажется, что ты всегда прав и что в чем-либо случившемся кроется вина других, тогда как правильней осознать собственную ответственность за произошедшее».
Когда речь заходила о футболе и я на что-то жаловался, он просто отвечал: «Постой, поверь мне, дело обстоит вот так». В «Ле-Мане» или в моем следующем клубе, «Генгаме», когда у меня появлялось чувство пресыщения и я, не подумав как следует, сообщал ему о желании уйти, он спокойно спрашивал:
– Ладно. Значит, ты решил, что уходишь. Я могу поговорить с тренером другой команды – ты этого хочешь?
– Да, – отвечал я, уверенный в правильности принятого решения.