Она сказала со злостью:
– Скотина! К счастью, видите ли… Значит, ты в те восемь не входишь?
– И даже в восемь пятьсот, – подтвердил я. – Вообще-то оставшихся семьсот тысяч тоже многовато.
– Ну ты и мерзавец! Что-то я не верю в наступление такого мира!
– Не верь, – согласился я с благодушием взрослого, что разговаривает с ребенком, – но солнце все равно взойдет. Но даже и те семьсот тысяч почистим. Для той задачи, которую нам ставит вселенная, вовсе не нужна огромная толпа дураков, а семьсот тысяч умных не набрать, не набрать… Та-а-ак, подрули вот туда и замри, как мышь под полом, но мотор не глуши.
Она молча сделала все, как я сказал, сейчас не до споров, затихла, держа одну руку на баранке, в другой пистолет, нога на педали газа, десантный нож рукоятью касается локтя, вылитое олицетворение начала дикого двадцать первого века, что уже к середине станет неузнаваемым, а во второй половине полностью очистится от человечества… по крайней мере я бы не стал оставлять остатки даже в резервациях.
– Выходят, – предупредил я. – Аслан-бек что-то уж очень бережно несет сумку…
– В руке?
– Через плечо, – ответил я. – Кожаная, ремень толстый… Выходят!
Дверь распахнулась, первый боевик не вышел, а почти выскочил, настороженный, как зверь, вслушиваясь во все звуки и поглядывая по сторонам. То ли предупрежден, то ли жизнь такая, где ходи и боись, а следом почти выпрыгнули один за другим двое постарше, тоже алертные, готовые к схватке, как полевые командиры, что других натаскивают, но и сами не разучились стрелять, бросать гранаты и драться в рукопашке.
– Пора, – шепнул я.
Эсфирь начала стремительно-медленно распахивать дверь со своей стороны, а я выстрелил поверх приспущенного стекла в первого, тут же во второго.
Оба еще не ощутили, что убиты, а Эсфирь, распахнув дверь и поднявшись у машины во весь рост, дважды выпалила в только что вышедшего из подъезда самого грузного, у которого через плечо большая сумка из темной кожи.
Он упал навзничь, я на всякий случай держал его на мушке, в руке Эсфири моментально блеснул нож. Я только подивился, как она в одно стремительное движение оказалась рядом с ним, перехватила острым лезвием ремень сумки и, подхватив ее, бросилась обратно к машине.
Я за это время передвинулся на ее сиденье за баранку, распахнул для нее правую дверцу. Эсфирь вскочила, я тут же рывком бросил машину вперед.
На повороте впереди занесло, но лишь стукнулись колесами о бордюр, а дальше погнал уже по улице.
Эсфирь торопливо рылась в сумке. Я ощутил неудобство, за это короткое время уже почти привычно, что могу заглядывать куда угодно, а еще как орел сизокрылый смотреть глазами спутников на землю, что создает иллюзию могущества, но тут не могу посмотреть, что в этой сумке Аслан-бека, доверенного посредника самого Хайдира.