Страшновато и, как мне кажется, очень много джокеров.
– Чего молчишь? – спросила она вдруг.
Я буркнул без охоты:
– А ты что-то спрашивала?
– Нет, – заявила она, – но ты должен развлекать женщину.
– А как насчет равноправия? – поинтересовался я.
– А я из консервативной семьи, – напомнила она с чувством превосходства. – Даже из ультраконсервативной.
– Как удобно, – согласился я. – А я вот из ультрасовременной. Весь мир консервов мы разрушим…
– Чудовище.
– Наступает мир чудовищ, – согласился я. – А ты не чудовище с точки зрения даже очень просвещенных людей средних веков?.. Отвратительная и дико распущенная и развратная женщина с омерзительными манерами. Но ты считаешь это свободой… Так что все зависит от точки отсчета.
– Точки зрения.
– Да, точки зрения. Но и твои свободы в этой стране выглядят кощунством, не так ли?
Она двинула плечами.
– Здесь все еще средневековье. Приправленное техническим прогрессом, позаимствованным с Запада.
Некоторое время мы молчали, она иногда прикладывала к глазам окуляры бинокля, вглядываясь в фасад здания, словно Хиггинс выйдет на балкон и будет там делать утренние упражнения, а моя мысль, что постоянно ищет себе работу, а когда не находит, то такой хренью занимается, начала представлять клубок проблем, с которыми столкнется человек, так как он сейчас всего лишь короткий этап от обезьяны к сингуляру, даже очень-очень короткий.
Как-то давно видел яркую картинку для слабопонимающих: там начертили циферблат часов, а на нем выделили сектор от Большого взрыва до появления первых звезд, это заняло три четверти циферблата, затем период на создание планет, на это ушла почти вся последняя четверть, и только самый крохотный участок, меньше процента, отвели на возникновение жизни и развитие ее до простейших амеб…
На отдельном циферблате взяли те же двенадцать часов, посвятив его теме жизни: там от простейших до динозавров путь снова на три четверти, на появление млекопитающих – оставшаяся четверть, и только на последней секунде появился человек…
Так что вся человеческая цивилизация на вселенских часах умещается в миллионные доли секунды. Не успеешь вообще заметить, как вдруг откуда-то возник человек и тут же исчез…
Эсфирь завозилась на соседнем сиденье, словно снизу вылезли шипы и царапают ей упругую задницу, бросила на меня сердитый взгляд.
– Не спишь?
– Работаю, – ответил я.
Она вскинула брови.
– Как? Не вижу, чтобы таскал камни.
– А я их таскаю, – заверил я. – Интересно… смотрю на тебя и… даже жалко, что в сингулярности не будет разделения на мужчин и женщин.