Ее передернуло, как будто я сунул ей за шиворот горсть снега.
– Ты хоть помнишь, что за нами охотятся люди Хиггинса?
Я зевнул натурально и с подвыванием.
– А это точно не случайность?.. Ты же знаешь, вся жизнь возникла благодаря случайности. И мы тоже. Подумать только, триста миллионов сперматозоидов мчались к яйцеклетке! А вдруг какой-то успел бы обогнать моего?.. Вместо меня жил бы другой… До сих пор вздрагиваю. Подумать страшно, у меня был один шанс из трехсот миллионов! Вообще-то я какой-то невиданный счастливчик.
– С другим бы я наверняка поладила лучше, – отрезала она.
– А если бы он стал политиком, – предположил я, – или, прости за бранное слово, артистом… и все равно носил бы мое имя?
– Ты и так артист, – сказала она с отвращением. – Говори, что надумал?
– Надо засветиться, – предложил я. – Пусть погонятся. А там завести погоню в темное место.
– Что за место?
– Это эвфемизм, – пояснил я, – и в этом темном, что не темное, захватить временно живого, спросить, кто послал.
– Хиггинс, – сказала она уверенно. – Не догадываешься?
– Хиггинс, – согласился я. – Но не думаю, что он все еще там, где был.
– Почему нет? У него не дом, а крепость.
Я подумал, кивнул.
– Проверим.
Она посмотрела с подозрением, словно я уже в самом деле все проверил, как на самом деле и есть, ибо пошарить в доме Хиггинса, напичканном электроникой, проще простого, но я больше старался вообще-то отыскать третий атомный заряд, только пока нет даже следов.
Не покидает ощущение, что все три везли вместе, а потом два передали Хиггинсу, а один еще кому-то. Но это случилось то ли на границе с Эмиратами, то ли где-то там в пустыне.
К сожалению, я так расслабился с этой уже общепринятой практикой все помещать в цифровой вид, что уже и не пытаюсь копать глубже, а на самом деле наверняка смогу, если чуточку поднатужиться.
– Как проверишь? – спросила она.
– Возможно, – сказал я, – стоит сперва зайти к Хиггинсу лично. Мне кажется, он перешел черту, так ему и сказать такую истину. Вот удивится!
Она фыркнула.
– Еще бы! Перешел так перешел…
– Бизнес тоже надо вести честно, – сказал я умность. – Ну, в допустимой форме…
– Сравнительно честно?
– Именно.
– «Немножко беременна», – сказала она, – это из той же песни?
Я кивнул, не вникая, что там вякает красивая женщина, ими нужно любоваться, как павлинами, но чтобы слушать павлинов, как и лебедей, нужно быть совершенно глухим.
– Может быть, торговать атомными бомбами – особый шик? Уважения больше, титул короля преступного мира на блюдце…
– Тогда уж оружейного, – уточнила она.
– А почему не преступного?