Сначала он, стреляя из двух рук, поверг наземь тех бандитов, которые лезли на паровоз, угрожая машинистам. Затем, засев за кучей угля в тендере, принялся одного за другим снимать нападавших на почтовый вагон, ни разу не промазав. Бандита, который прятался за дымившей трубой и прострелил ему шляпу, Клим накормил куском угля, попав ему в зубы и раздробив челюсть.
Стрельба стала стихать. Бандиты начали оглядываться, нервничать, и наконец их главарь дал сигнал к отступлению.
Мальгин не стал дожидаться новой атаки. Спрыгнув на каменистую насыпь, он в два приема отвалил камень, лежащий на рельсах и весивший не менее трехсот килограммов, но не успел махнуть рукой машинисту, чтобы тот дал ход вперед, как вдруг со всех сторон донесся звон, а в небе вспыхнул алый шар и развернулась надпись: «Сбой программы! Сеанс отменяю».
Все вокруг застыло, словно превратилось в нарисованные декорации: поезд, летящие птицы и даже хлопья дыма и пыль; люди и кони окаменели, превратились в скульптуры.
Мальгин посмотрел на револьверы в руках — их барабаны были пусты, — бросил на землю, потом поступил так же и с третьим, в котором оставалось еще четыре патрона. Повернулся спиной к паровозу и пошел к нагромождению скал, за которыми скрылась изрядно поредевшая банда Черного Джека.
На седьмом шаге он вошел в свою спальню, в одних плавках, без фуражки и костюма полицейского конца девятнадцатого века.
На столе подмигивал оранжевым глазом хрустальный куб пси-сопора, только что выключившего КПР сенсфильма по мотивам рассказов Брет Гарта.
— В чем дело? — осведомился Мальгин, расслабляясь окончательно.
— Вы нарушили программу, — сухо ответил компьютер проектора.
— Каким образом? Я же подчиняюсь законам игры, законам фильма, как и все его персонажи. В любом случае, если ограбление было запланировано удавшимся, оно должно было состояться! Меня кто-то обязан был пристрелить или на худой конец ранить.
— Я не увидел такой возможности. — Проектор пси-сопора потух, комп отключился. Он не был инком высокого класса и не мог проанализировать случившееся.
Мальгин принял душ, посидел на диване с бокалом непли, размышляя о своих возможностях, и пришел к выводу, что все идет нормально.
Спектр выбора действующих лиц в сенсфильмах был весьма широк. В зависимости от темперамента и агрессивности, воли и желания зритель-участник мог стать кем угодно — от пророка до убийцы, но Мальгин еще ни разу не становился отрицательным — по стандартам и нормам цивилизованного поведения — персонажем. Это обстоятельство обнадеживало, хотя резерв психики и влияния «черных кладов» на личность хирург еще не выяснял. Конечно, стоило попробовать погулять в мирах пси-сопора еще раз, убедиться в точности собственных оценок, однако особого желания к иллюзорным приключениям Мальгин не испытывал.