Ну вот и всё. Броненосец «Потёмкин». Только без брезента.
— Хоругвь! К бою! Лучники, луки поднять! Наложить, тянуть, пуск!
Хорошо, что у составных луков не надо перед каждым боем натягивать тетиву. Второй раз за сегодняшний день слышу характерный звук втыкающихся в живое, не прикрытое доспехами мясо, стрел. И поток воплей, матерщины убиваемых. Мещеряки кричали тише — лесовики вообще реже горлом берут. Несколько человек кидаются убегать к краю недалёкого оврага. Любим вежливо командует повторение залпа.
— Чарджи, у нас есть ещё из гридней, кто вражьей крови не попробовал? Командуй. Пусть учатся.
Вторая кучка моих… будущих сограждан, смутно подвывая и творя молитвы, опускается на колени.
— Кто тут старший? Мертвяков надо закопать. И утрешних мещеряков — туда же.
— Господи… господине… да как же это?! Это ж наши! Это ж русские, православные! С нашего же войска! Ты ж им волю вольную обещал!
— Я обещал волю вольную под моей волей. Такие — наши. Эти — не наши. Кому не любо — могут уйти. Давай дело делать, рассусоливать неколи.
Убрали мёртвых, разобрали их майно, мужички малость пережили стресс массового расстрела. Уже в темноте, запалив два огромных костра, я приступил к процедуре принятия присяги. Той самой — Севастопольской. С молениями и целованием креста. В данном случае: моего «противозачаточного».
Уйти никто не рискнул. Идеалистов и патриотов, как набралось почти четыре тысячи среди отрядов Анненкова — нет.
* * *
Уходя в Китай, Анненков предложил всем желающим остаться в России — сдать оружие. Когда это было выполнено, несколько тысяч безоружных людей были перебиты: «изъявившие желание вернуться в Россию… в момент, когда проходили ущелья, пущены под пулемётный огонь оренбургского полка».
У меня нет пулемётов, но что-нибудь аналогичное — устроил бы. Просто для того, чтобы «недоброжелатели» не ходили по «Святой Руси», не рассказывали про Всеволжск злобных выдумок. «Вражескую пропаганду» — надо давить вместе с носителями.
* * *
Проведённая присяга явилась первой всеобщей переписью жителей Всеволжска.
Из 30 человек, пришедших ко мне из Пердуновки, осталось 24. Ещё: я с Суханом и Салман. И одна баба — Марана. Из 52 человек, оставшихся на Стрелке из войска — 18. И две бабы. Причины потерь: набег ушкуйников, конфликт с мещерой, два несчастных случая — на лесоповале и на реке, конфликт со мною. Ещё около десятка умерли от ран, полученных во время похода. Пришедших отдельно, своей волей из своих земель — нет.
Уже к утру число жителей уменьшилось ещё более.
По случаю принятия присяги состоялся торжественный ужин. С некоторой выпивкой. По чуть-чуть. Но кое-каким… хватило. Алкоголь и секс часто идут по жизни рука об руку. Два чуть поддавших инвалида и хорошо поддавшая дама. Это даже не полковая шлюха. Это… когда пробу ставить уже некуда и не хочется. Компашка облюбовала сараюшечку под названием «зимний вещевой склад».