— Non е che lui si faceva piu giovane, — пробормотал Паоло себе под нос.
И он не становится моложе.
Паоло тихонько постучал, чтобы убедиться, что его святейшество спит. Как обычно, ответа не последовало. Он осторожно повернул ручку и слегка толкнул дверь, держа в руке одеяло. Паоло всегда накрывал старика, когда тот засыпал. Небольшой сквозняк — и Папа простынет, это ни к чему при его здоровье, а ведь он отказывается надевать носки на ночь. Паоло не знал, что с этим делать.
Секретаря удивила царившая в комнате темнота. Шторы были опущены, свет выключен. Его святейшеству было совершенно все равно, где спать, и он охотнее спал в своем кабинете, чем в спальне.
Паоло улыбнулся и развернул одеяло, тихо подошел к окну и чуть-чуть раздвинул шторы, чтобы впустить в комнату немного света Он повернулся и увидел Папу, опустившего голову на письменный стол. Сначала Паоло показалось, что он не видит ничего особенного.
Секретарь остановился, склонил голову набок, пытаясь понять, что же его встревожило. Наконец он сообразил. Папа должен был опустить голову на ело-женные на столе руки, а они висели вдоль тела, голова неловко упиралась в стол.
На столе растекалась лужа крови.
— Матерь Божия! — вскричал секретарь.
Паоло бросился к креслу, едва не поскользнувшись в луже крови, он только сейчас увидел жуткую рану на горле Римского Папы. Да, и Папа был смертен. Кровь была повсюду. Паоло не мог остановить слезы, и крик, едва сдерживаемый, вырвался из его горла через несколько мгновений. Он повернулся, ему хотелось выбежать из комнаты, нужно было вызвать полицию, но он споткнулся и упал на ковер. В темноте он пошарил рукой по полу и наткнулся на ужасный инструмент смерти — кинжал в форме распятия, с фигурой Христа, что дает жизнь, выгравированной на отнявшем ее оружии.
Все еще держа в руках кинжал, Паоло поднялся на ноги. Он был слишком смущен и сбит с толку, чтобы заметить, что в комнату входят люди. Он был слишком испуган, чтобы разобрать слова, которые они произносят, и понять, что они видят. Кто-то включил свет.
Только теперь он заметил записку, приколотую к одеяниям Папы, в ней было только одно слово, но написано оно было кровью. Это был обвинительный акт всему, во что всю свою простую жизнь верил Паоло.
Филистимлянин.
В подвальной комнате, где спали Алекс и Шенг, стаю больше народу. Еще др наступления утра к ним присоединились Жасмин Декард, Рольф Зеке и Эллен Куотермейн. Грязная вода венецианского канала плескалась о камень над их головами, Алекс и Шенг упорно пытались спать, а Жасмин и Элли тихо занимались любовью с немым немцем. Они давно не виделись, и потому просто проспать весь день им было трудно. Их скорбь по отцу постепенно сменилась наслаждениями плоти. Впрочем, они вели себя тихо. Раньше этим зданием владел Карл фон Рейнман, а теперь оно перешло к одному из них, однако помещения наверху были арендованы под магазин, и его хозяин, услышав, что кто-то занимается любовью в нижней части дома, мог преодолеть свой страх, нарушить клятву и спуститься в подвал.