— Попеленко! — спросил я. — А как ты относишься к Варваре?
— Да чего ж! — Он, застенчиво крякнув, погладил автомат и забормотал: ничего… С пониманием отношусь! Гладкая. В самый раз! Ничего, ей-богу. Медовая…
— Попеленко! — сказал я. — Когда ты наконец выплюнешь галушки изо рта?
— Откуда вы взяли, что у меня галушка? — удивился он. — У меня пшеничной муки-то нема и на понюшку, а какие галушки с житной муки? И та с высевками да с подмесом, дранка. Разве ж до мельницы доедешь, до Мишкольцев?
— Не отклоняйся!
— А… Про Варвару? Ну что ж тут мне разобъяснить? Баба она, конечно…
— Ты чего мямлишь? Я тебя не спрашиваю… ну, про это. Я тебя про другое спрашиваю. Политически!
— Про Варвару — политически! Товарищ старший! Он даже приостановился. Лукавый его нос был весь в капельках пота — нелегко таскать полное вооружение.
— С Горелым-то она была или нет?
— А… Ну, это дело прошлое, — сказал он. — Конечно, надо было бы всыпать ей горячих по… Так ведь и то надо понять — Горелый был парень в силе, в форме, при оружии… Вот как вы! — закончил Попеленко. — Бабы это сильно любят!
Он знал, что начальству надо льстить, хитрый черт. Эх, не было у нас в Глухарах губы, посадить бы его хоть на сутки для перевоспитания!
— Ты что ж, меня с полицаем сравниваешь? — спросил я.
— Та я ж по мужской части, а не политически! — Он изобразил на лице испуг.
— Она его любила? — спросил я.
Попеленко пожал плечами и презрительно скривился, давая понять, что на такую легковесную тему он, как серьезный семейный человек, беседовать не намерен.
— Да ведь она слышала, как ты сказал о приезде Абросимова! Что ты, не понимаешь, о чем речь, дурья башка? — взорвался я. — Может, она поддерживает связь с Горелым?
— А! — догадался Попеленко. — Товарищ старший, так вы бы мне ясно и объяснили, а то все наводящиеся вопросы задаете.
— Ну!
— Товарищ Капелюх, с чего бы она снова к Горелому в коханки подалась? Она баба умная, понимает… Когда он черный кителек носил — другое дело. Не! Сейчас у него в кармане — от коника{15} лапка. Да он еще вроде на Семеренкову Нинку переключился. Перед ней как петух гарцевал. На Справном, бывало, въедет в село, а за ним охрана- чистый генерал фон фельдмаршал.
— Я тебя не про Семеренкову, — прервал я «ястребка». — Нинка про Абросимова не слышала.
— Гм… — Попеленко почесал затылок. — Ну что ж сказать еще насчет Варвары? Конечно, я ей не могу рекомендацию дать. — Он примолк, как будто любуясь издали только что произнесенным трудным словом. — Баба! Другой состав. Кто ее знает! Надо бы допросить… Полицаи были большие мастера допрашивать. Про родную маму расскажешь!.