— Барон, я пригласил вас вот по какому вопросу, расскажите мне все о вашей прежней работе. — Мягко попросил герцог. Именно попросил, а не потребовал. — Мы, знаете ли, тоже с преступностью боремся, и новые способы нам бы не помешали.
— Способы тут не помогут, тут система нужна. — Твердо заявил я. — А система будет эффективно работать только тогда, когда закон для всех един. Что для нищего бродяги, что для герцога. Иначе ничего не выйдет.
— И все-таки, расскажите! А насчет законов мы с вами как-нибудь в другой раз побеседуем. — С мягким нажимом и мелькнувшими в глазах льдинками произнес герцог.
Скрывать мне было нечего, и начал рассказывать. Я рассказал о структуре МВД, о роли каждого сотрудника, каждого подразделения. О прокуратуре, так мною нелюбимой, но необходимой. О судах, в том числе и судах присяжных. И о «палочной» системе я упомянул. Во многом именно она послужила очернению МВД, в глазах народа. Поведал о ярких случаях из моей практики. И не только из моей. Говорил я долго. Герцог оказался настоящим профессионалом, постоянно задавал вопросы, уточнял, заставлял раскрыть тему более подробно. Что-то записывал. Когда горло мое воспротивилось такой нагрузке, приказал принести специально для меня легкого вина. Не обошел я и темные стороны работы полиции. Черт, ненавижу это слово! Меня воспитывали опера, которые еще при Союзе работать начали, и все они гордились, что являются милиционерами. И я гордился! Я мент! А не коп. Просто за время лихих 90-х, милиция утратила доверие народа, и превратилось в бранное слово. Большинство толковых сотрудников тогда подались куда угодно, лишь бы на хлеб заработать, а остальные приспособились, начали деньги, используя служебное положение добывать. Именно тогда народ отвернулся от милиции, а без его помощи структура МВД бессильна. Почему после второй мировой войны удалось быстро сбить волну преступности? Три фактора: правильные законы, поддержка населения и подходящие кадры. Многие, вернувшись с фронта, шли работать в милицию. Может они не слишком хорошо знали юридические науки, у многих вообще было по шесть классов образования, зато они знали, что такое хорошо и что такое плохо. И закон был на их стороне. А уголовный кодекс, принятый в 1996 году был написан преступниками для преступников. Прокуратура, вместо того, чтобы контролировать милицию сама погрязла в жуткой коррупции и работала в большинстве случаев на криминальные структуры.
Герцог выслушал все, что я на него вывалил. Даже мои непарламентские выражения. А как еще говорить? Не все цензурою отразить можно. Казалось, ему даже нравится моя эмоциональность. Когда я окончательно выдохся, он несколько минут раздумывал, а потом задал очень важный вопрос: