– Асаад, видимо, многое знал об этом месте, раз столько лет посвятил изучению Пальмиры, – сказал Котов. – Он знал много важных вещей. А может быть, успел эвакуировать какие-то исторические ценности, а боевики узнали об этом и пытались добиться от него, где ценности теперь? Вы ведь сами знаете, что торговля стариной – второй по значению бизнес у ИГИЛ после торговли нефтью.
– Да, а попутно могли узнать и о подземных ходах, – вставил Зимин.
– Могли, – согласился полковник, оглянувшись на приближающуюся машину.
– А что, собственно, мы здесь делаем? – спросил Котов.
– Мы ждем вон ту машину, – кивнул Сидорин и поднялся, отряхивая свои бриджи.
Из потрепанного военного внедорожника вышли двое сирийских офицеров. Они вежливо отдали честь российским военным, а потом один из них помог выбраться из машины гражданскому старику в больших очках. Сидорин кивком поблагодарил сирийцев и повернулся к Зимину:
– Вот с этим стариком нам надо поговорить. Совершенно случайно я узнал, что он работал в музее много лет. Я не понял, правда, кем именно. Явно не ученый, но, когда человек столько лет работает, он невольно становится обладателем больших знаний об этом учреждении. И он хорошо знал Асаада. Давай-ка, Олег, принимайся за дело. Скажи, что мы хотели бы поговорить с ним в тиши и прохладе музейных залов, но сейчас там разруха и много мин, которые оставили после себя бандиты.
Зимин стал переводить слова полковника. Сириец смотрел на переводчика внимательно и с каким-то недоверием, которого Зимин понять не мог. Старик выслушал его и тут же ответил встречным вопросом:
– Вас тоже интересуют исторические ценности? Но я не участвовал в их эвакуации. Я уехал задолго до того, как сюда пришли люди из вооруженной оппозиции.
– Странно, – пробормотал Сидорин, когда Зимин перевел слова старика. – А ведь он врет. Мне совершенно точно сказали, что он просидел у своих родственников в Тадморе все это время.
– Спросить? – тут же предложил Зимин.
– Не надо пока его волновать и нервировать. В конце концов, он может врать из благих намерений, а может, это попытка обезопасить себя самого. Спроси, он знал, как погиб Халед Асаад? И что от него хотели боевики?
– Его убили потому, – мрачно констатировал старик, выслушав Зимина, – что он не рассказал, куда вывезли наиболее ценные экспонаты и документы. Они тоже хотели на этом нажиться.
– Нас не интересуют ценности музея, – перевел Зимин слова Сидорина. – Эти ценности принадлежат вашему народу и всему человечеству. Они не имеют цены. Скажите, Адад, кем вы работали в музее? Чем вы там занимались?