– Ты ведь из Южного Клондала, точно? – спросил тогда его новый напарник, помогая перехватить поудобнее выданную каптером скатку с форменной одеждой, чистым бельем и темно-коричневым колючим пледом.
– Почему так решил? – на всякий случай уточнил Дима.
– Ну, так откуда же еще? – удивленно переспросил Эрдман. – Шпитцен – очень распространенная сурганская фамилия, практически как…
Он на секунду задумался и, звонко, по-детски, засмеявшись, продолжил:
– Как Шпитцен! Или Юрген! На юге Клондала много этнических сурганцев живет, да хоть в том же Герхене наших даже больше, чем местных. За границу Пустошей до полусотни тысяч крестьян с семьями во времена Первой Смуты перебрались, да так там и остались навсегда. Язык почти все позабыли, но традиции еще помнят и Первого Кузнеца чтят, как и предки. Я по твоему произношению сразу догадался, что ты из тех мест. Верно?
– Ну, в общем, да…
– А я о чем? Ничего, друг Митто, – хлопнул его по плечу Эрдман, – скоро мы восстановим историческую справедливость, и все народы мира воссоединятся под знаменами Великого Сургана! Ну а герхенские сурганцы так вообще наши кровные братья. Их мы освободим от клондальских угнетателей в первую очередь, клянусь Великой Матерью.
От этих слов Диме почему-то вдруг сделалось немного тоскливо и неуютно.
Так Дмитрий Спицын, урожденный землянин, инженер-технолог и пилот-любитель, неожиданно для самого себя стал этническим сурганцем Митто Шпитценом, пусть и насквозь провинциальным – аж с самого Южного Клондала.
Они миновали жилой отсек – две расположенные по бокам от узкого, как в плацкартном вагоне, коридора комнатки, где отдыхали свободные от вахт младшие члены экипажа «Фальтсхеттельмарка». Коек или складных полок там не имелось: летуны спали на растянутых поперек помещения гамаках, которые в случае необходимости скатывались и убирались в подсобку, после чего жилой отсек превращался в столовую, а при необходимости – в операционную.
Орудийный отсек, наоборот, размещался у самых бортов и был разделен надвое продольными переборками, внутри которых конструкторы цеппелина оборудовали бункер для хранения боеприпасов. Такое расположение показалось Диме весьма разумным: в случае прямого попадания в борт снаряд противника, пробив тонкую обшивку, вполне мог застрять в переборке, предотвратив детонацию боекомплекта. Ну или в организме кого-нибудь из членов экипажа – тут уж как повезет. В обшивке орудийной палубы были предусмотрены амбразуры – довольно узкие горизонтальные щели, закрытые сейчас металлическими шторками. Вдоль корпуса на равных расстояниях друг от друга возвышались привинченные к полу палубы треноги, наверху каждой из которых крепился массивный пулемет с длинным стволом в дырчатом кожухе.