— Призраки — это оборотни? — обалдело утонила Арха.
— Ну… да.
— Создания Жизни? Тех, кого вырезали под корень?
— Да… Не всех, конечно. Мы их…
— Те, кто в империи объявлен еретическими существами и подлежит немедленному уничтожению?
— Да, но…
— И они вам, вроде как, служат?
— Да! И…
— И вы с ними разговариваете?
— Да, да, да, Тьма тебя забери! При чем тут это все?
— Не при чем. Так, к слову пришлось, — протянула Арха, задумчиво изучая потолок. — И что тебе поведало это мифическое, легендарное, в смысле, сказочное существо? Я Призрака твоей мамы имею в виду, конечно. В смысле, оборотня твоей… Короче, как там ее? Ру?
— Ри, — раздражённо поправила девушку Ю.
Граха явно жалела, что вообще этот разговор завела.
— Угу, я именно про неё и говорила, — согласилась ведунья. — Кстати, а как она на крыше донжона оказалась? Прилетела?
Лекарка руками показала, как по ее мнению прилетела оборотень. Получилось, что призраки перемещались на рахитичных, даже рудиментарных каких-то крылышках. При этом махали они ими быстро-быстро.
— В том то и дело, — мрачно отозвалась граха. — Она там все это время была. Пряталась в тени. Хотела после пира меня найти и голову мне отвернуть. А тут…
— А-ага, — все поняла ведунья. — Ладно, продолжай. Нет, стой. А драконов у вас, абсолютно случайно, не водится?
— Нет.
— А русалок? Ну, опять же, совершенно случайно?
— Нет!
— А…
— Нет! — зарычала великанша так, что в камине что-то вздрогнуло, поленья треснули и рухнули на решетку, подняв вверх сноп искр.
— Да я просто так спросила, — покаялась Арха. — Ты рассказывай, я слушаю.
* * *
Ю не заметила даже откуда она вышла. Впрочем, девушка, наверное, сейчас не заметила и если бы мимо неё промаршировала рота тахиров в полной боевой выкладке. Граха и не подозревала раньше, что в одном существе может одновременно уживаться столько абсолютно противоположных чувств: радость, боль, сожаление, любовь, ненависть — причем к себе и к нему одновременно. И эхо истинного, ничем не замутненного наслаждения. Она потому и не заметила Ри, что плакала и улыбалась несущимся тучам.
— Ты, все-таки, сделала это, девочка. Отец будет гордиться тобой!
Граха вскочила, как ошпаренная, готовая броситься на стоящую у нее за спиной. Но не бросилась — только втянула в себя воздух сквозь плотно стиснутые зубы. А женщина улыбалась ей, не скрывая ни гордости, ни нежности. Хотя такие чувства у северян если и не под запретом были, то демонстрировать их считалось неприличным.
— Ри… Что ты здесь делаешь? — простонала Ю, тяжело усаживаясь обратно на холодный камень крыши.