Чем ближе они подходили к «жилой» части чердака, тем хуже становилось Архе. Она и сама бы не взялась определить, что на неё произвело большее впечатление.
Первой ведунья заметила женщину-арифеда, стоящую перед мольбертом. Солнце ярко освещало её лицо, повёрнутое к вошедшим чеканным, как на монетах, профилем. На взгляд лекарки, демонесса не была красива. Просто Арха не понимала восхищения статуями. Потому что холодное и неживое привлекательным быть не может. Наверное, художнице бы больше подошло определение «совершенная».
Если бы не кожа, запачканная краской. И не спутанные, давным-давно нечёсаные волосы неопределимого от грязи цвета, спускающиеся ниже колен. Отросшие, неаккуратные, с траурной каймой ногти лекарке тоже не понравились. И, подойдя поближе, она уловила характерный запах. Обычно так пахнут нищенки, на которых ведунья насмотрелась в клинике мистрис Шор.
В кресле, глядя в окно, сидел мужчина. Пожалуй, он мог бы быть братом-близнецом художницы. Та же совершенная красота и такая же запущенность. Но, наверное, наибольшее впечатление на Арху произвели картины. На всех них был изображён встретивший их старик. В разных позах, с разным выражением лица и везде обнажённый. При этом ни его старость, ни его уродства не были затушёваны, а, наоборот, как будто специально подчёркнуты.
Отойдя от первого шока, ведунья разглядела, что не на всех полотнах его изобразили стариком. Чем ближе к противоположной стене, тем моложе становилась модель. Кстати, в месиво шрамов его лицо превратилось лет в тридцать. А в пятнадцать художница и впрямь могла бы оценить его красоту. Ту красоту, какой Арха её понимала.
Разглядывать картины девушке не мешали. Лекарка сама не заметила, как отцепилась от Тхия, подойдя ближе к «галерее». С тех пор, как они здесь появились, никто из присутствующих слова не сказал. И тишину нарушали лишь голуби, да тихие щелчки кисти по туго натянутому холсту. Опомнившись, ведунья обернулась.
Рыжий стоял, опершись спиной на одну из колонн, и равнодушно смотрел в окно. Мужчина, сидящий в кресле, занимался тем же самым. Он даже позы не поменял. Женщина рисовала. А старик куда-то подевался. Кстати, теперь ведунья и у «своего» арифеда заметила явное сходство с родственниками. Только выглядел он гораздо лучше. И был живым.
— Пойдём? — спросил Тхия, заметив, что лекарка закончила наслаждаться живописью.
Сказать, что Арха ничего не поняла — это ничего не сказать. А зачем они ехали сюда? Чтобы десять минут молча постоять? Это называется «навестить родственников»? Ведунья, конечно, знала, что лорды странные, но не настолько же.