Открыл мне отчим и молча, едва кивнув в знак приветствия, пропустил в комнату. Мама лежала на диване, прикрытая пледом, и, казалось, спала. Я подошла ближе, нагнулась над ней: да, действительно спит. Когда же она успела успокоиться и уснуть? Или он дал ей снотворного? Почему тогда ничего мне не сказал? Я ведь могла ее случайно разбудить.
Я выключила свет и тихонько вышла. Дверь в другую комнату была открыта. Отчим сидел за компьютером и набирал какой-то текст. Насчет его душевных качеств я никогда не заблуждалась, но такая черствость меня поразила.
– Мама спит. – Я не знала, что ему сказать. Мне вообще разговаривать с ним не хотелось.
– Садись, – бросил он, не отрываясь от работы. – Значит, пустырник уже подействовал. Можешь и себе накапать. На кухне, в шкафу, возьми, если надо.
– Нет, не надо!
Сволочь! Какая же сволочь! Как могла мать в такого вот влюбиться?
А компьютер-то новый. Раньше у него был другой, обычный «Пентиум» «трешка».
Компьютер… О чем я думаю? Сама я бесчувственная сволочь! Отчим, по крайней мере, никого не убивал. Ну да, нас с Маришкой он никогда не любил, считал только помехой их с мамой счастью и покою. Впрочем, так, вероятно, и мама считала. С тех пор как появился отчим, нами она совершенно перестала интересоваться, а Марине тогда, между прочим, только-только тринадцать исполнилось.
– Мать тебе полдня не могла дозвониться. Где ты была? – все так же не отрываясь от работы, недовольно пробурчал отчим.
– В редакцию ездила, – зачем-то соврала я. – Там надо было кое-что уточнить насчет перевода.
– Мать тебя уже неделю не может добиться. Дела семьи, я так понимаю, тебя не интересуют? Ты хоть знаешь, что Марина родила? – Он наконец повернулся ко мне.
– Знаю.
– Ребенок-то недоношенный, слабый. Выживет ли еще?
Господи, а я ведь так и не удосужилась узнать, жив Маришин мальчик или нет. Жив, значит.
– Куда его определить, если выживет, как полагаешь?
– Я… я думала взять его себе.
– Думала? Когда успела подумать? – Он неприятно усмехнулся. – Говоришь лишь бы что-то сказать… Проблема серьезная – недоношенный, больной младенец.
– А он разве больной?
– Был бы здоровым, семимесячным не родился бы. Ясное дело, больной. – Он снова повернулся к компьютеру. Минут пять сосредоточенно печатал. – С милицией разговаривала? – вдруг спросил отчим и взглянул каким-то пронзительным взглядом на меня через плечо. Мне стало не по себе.
– Нет. Я ведь только от мамы узнала.
– А мы с твоей матерью полдня в милиции общались. Сначала она, а потом и меня попросили приехать. Странно, что тебя не побеспокоили.