Я щелкнула каждым замком в двери, трясущимися руками закрыла щеколду и обернулась. Я прислонилась спиной к двери и издала длинный, дрожащий вздох. Защитные линии сгибались и дрожали ярко-голубым, беззвучно скользя по стенам.
Это было не смешно. Совсем.
Было 4.30 утра. Время отдыха. Скоро должна прийти Натали, или она пойдет в комнату, где я должна учиться, чтобы забрать меня. Я чувствовала себя плохо из-за того, что оставляла ее здесь зависать, но Господи!
Мне требовалось немного времени в одиночестве в лучшем случае. Они не оставляли меня одну на долгое время, кроме сна. Это становилось немного... подавляющим, когда кто-то следит за мной все чертовы ночь и день. Кто-то всегда наблюдает, опасность — о чем я совершенно не думала — принуждала все время сохранять лицо спокойным, а мысли при себе. По крайней мере, папа давал мне некоторое пространство. А в другой Школе, ну, я чувствовала, как они наблюдали за мной, но не сильно замечала их. Здесь немного по-другому.
Все было по-другому.
Мамина комната тоже выглядела по-другому, с выключенным светом и затаившей дыхание темнотой раннего утра, охватывающего стеклянные крыши. Похожая на декорацию белая кровать парила, подобно призраку, все книги, затененные дверями, были закрыты. Ванная мерцала, а широкий, белый подоконник выглядел как осколок белого черепа.
Я прошла по комнате. От кроссовок будет исходить запах кофе, пока я не отмою их, поэтому я опустилась на пол возле белой кровати и сняла их, бросила к шкафу и схватила другую пару, стоящую рядом с небольшой тумбочкой. У меня появился отличный вид на пустое пространство под кроватью, и у меня внезапно возникла тревожная мысль.
Был ли это мамин матрас? О, Боже!
Прибыло головокружение, несущееся по мне темными, сверкающими волнами. Я согнула колени, прислонила лоб к древесине и попыталась контролировать дыхание. Я поняла, что мелкие вздохи, которые я слышала, исходили от меня, и действительность последних нескольких часов поразила меня, как удар кровососа.
Я перекатилась на спину, засовывая руку в карман. Сережка была теплой, и я нежно вынула ее. В животе болело; я издавала тихие звуки в промежутках между вздохами.
Кровать была аккуратно застелена, но я попятилась к ней. Натали застелила ее достаточно туго, чтобы от нее отскочил четвертак — папе понравилось бы — и я не имела ни малейшего понятия, как она проделывала это, учитывая то, что там все время находился плащ.