— Только учти, Тег, мы теперь партнёры. Парня я этого найду и на бой уговорю. Но уж и тебе пятится некуда. Сказал: бою быть, значит, выйдешь. Что случится, ежели ты свинтить захочешь, говорить не стану, сам всё знаешь.
А вот тут настало время Курой давиться. Как-то не рассчитывал он на самом деле снова с громилой в спарринге встретиться — собственные силы реально оценить умел. А вот с просчётом последствий, видимо, промахнулся.
* * *
Временное помещение, выделенное для ветеранской комиссии, ничем не отличалось от постоянного, так неловко спалённого разгулявшимся альвом. Припоминая сие досадное недоразумение, Алекс даже что-то вроде стыда почувствовал. То есть, не стыд, а, скорее, неудобство, эдакий дискомфорт. Всё-таки он почитал себя законопослушным гражданином. Ну, почти. А тут, получается, попортил имперское имущество ни за что, ни про что. И даже вины не чувствовал, пока снова не попал на улицу Тридцати страждущих. Выжженное до самой земли пятно зияло немым укором.
К счастью, в Казначействе запас унылых особнячков с облезшими стенами, перекошенными рамами, сквозняками и серыми в жёлтых пятнах потолками был безграничен. И комиссия вполне себе уютно устроилась на новом месте: тишина, ни души и пылью пахнет. Часы, вроде как, приёмные, но кого это волнует? Пришлось управляющему «Следом» хорошенько попетлять по закоулкам и этажам, тычась в запертые двери. В открытых же кабинетах Росса встречали неизменным: «Закройте дверь с другой стороны!». И даже типично альвовская физиономия на служащих не действовала. Клерки Комиссии, прибывавшие в раздражении и чёрной меланхолии, раболепствовать перед лордом отказывались. Видимо, потеря родных стен сказалась на них гораздо сильнее, чем предполагал Алекс. А говорят ещё, что у канцеляристов души чёрствые!
В итоге Росс справился сам. Метод тыка, то есть открывания всех дверей подряд, помог. И в очередной крохотной каморке обнаружился-таки бывший сержант Три Ригис, больше известный узкому кругу как Три Полбутылки. Приходу альва оборотень не удивился, но и не обрадовался. Хмуро глянул на посетителя из-под кустистых бровей и молча махнул в сторону неизменно колченого стула, приглашая устраиваться.
— Переживаешь? — вместо приветствия поинтересовался Росс, осторожно присаживаясь.
Стоять было глупо, а садиться страшновато — мебель тут выглядела ещё плачевнее, чем в прежнем кабинете. Видимо, собирали с бору по сосенке. А боры и раньше роскошью не страдали.
— Да знаете, капитан, как-то нехорошо мне, — хмуро откликнулся Три. — Только вот методы у вас какие-то… Как у лихих ребят, честное слово! Спасибо, конской головы в постель не сунули! Между прочим, у меня сердце больное. Помру и что тогда? Нет бы просто сказать: «Так, — мол, — и так, мил друг, накосячил!». Контору-то на кой палить? До сих пор я и словами понимал!