Лина искала целителей, а Алик обещал и обещал высшим силам измениться за возможность избавиться от страданий и еще пожить. Но ему становилось только хуже. Иногда казалось, причины страданий заключены где-то совсем рядом, прямо под рукой. И нужно только вычислить «врага» и уничтожить, чтобы болезнь повернула вспять. Лежа в постели, Алик навязчиво рассматривал люстру, представлявшую собой сооружение из пяти изогнутых завитком стеблей, которые заканчивались повернутыми к потолку цветочными чашами. Каждый завиток был украшен дугообразной веткой с затейливым зазубренным трилистником на конце. Алику не давали покоя трилистники. «Зачем эти жуткие клювы? Зачем эти острые перья?» – томился он, не в силах отвести взгляда от ненавистного декора.
– Лина! – хрипло и глухо крикнул в глубину квартиры.
Прибежала жена.
– Нужно убрать этих птиц, – сказал Алик, глядя на потолок.
Лина проследила его взгляд.
– Это не птицы, Аличка, – возразила. – Это листики. Для красоты.
– Все равно птицы, – заупрямился Алик. – Убери их. А то я никогда не поправлюсь.
Отломать хрупкие дуги от толстых завитков оказалось делом нетрудным. Слесарь справился быстро. Алик с удовлетворением рассматривал люстру, лишенную декоративных излишеств.
– Мне гораздо лучше, – прошептал он, прислушиваясь к себе.
Но вскоре начался приступ кашля со рвотой. Надежда на побежденную магию «птиц» пропала. После их бесполезного истребления Алик совсем сник. В «хорошие» минуты, когда приступы не трепали его, он молча лежал, отвернувшись к стене, иногда произносил бесцветно или измученно: «Скорей бы уж…»
Болезнь прогрессировала стремительно. Алику трудно было даже говорить. Он больше не мог пользоваться ноутбуком. Он словно застыл. И только слезы скатывались иногда по заострившимся скулам из-под опущенных дрожащих век. Лина пряталась в ванной комнате и тоже плакала, включив воду, чтобы рыданиями не обеспокоить больного. Она ненавидела себя за потерю надежды, но надеяться было не на что. Алик уходил…
Он часто впадал в забытье. Но порой сознание было достаточно ясным. И перед мысленным взглядом всплывали картинки их жизни. Алик думал о Лине. Зависть к ее здоровью, а тем более к успехам совершенно перестала мучить его. «Не повезло… – вздыхал сочувственно. – Вот как оно все для нее обернулось…» И представляя их свадьбу, беззвучно плакал, жалея жену. Вспоминая свои терзания из-за ее счастливого карьерного взлета, изумлялся: как вообще могла его интересовать такая ерунда! Он просто не понимал теперь, чем именно травмировал его факт Лининой успешности. Собственное намерение догнать и перегнать ее казалось нелепой суетой по самому пустому поводу.