Рыжий присел перед железной дверью, прислушиваясь к происходящему снаружи. В правой руке у него был пистолет с глушителем, автомат висел стволом вниз. Левой рукой он потянул ручку вниз и слегка толкнул дверь, та почти бесшумно приоткрылась. Ствол пистолета пошёл, вверх контролируя видимое пространство. Вход в подвал, вернее, в отнорок систем очистки, был расположен очень удобно: в маленьком коридоре, ведущем в цокольный этаж административного корпуса, который и выбрали для обороны «гости», цистерны с цементом стояли чуть в стороне, и по большому счету никого не интересовали, кроме двух снайперов и пулемётчика, свивших там «гнездо». Правда, эта идея им вышла боком. На них не пожалели управляемой ракеты, используемых для уничтожения инженерных сооружений типа ДОТ. Это были первые потери пришлых. Правда, одному из гнездовых повезло пережить атаку, и он надумал смыться, скользнув вниз по верёвке, но, похоже, у снайпера был талант от Бога и он подстрелил его прямо в процессе, и это с расстояния в километр.
Конечно, имперцы сразу ответили. С границы черноты были отозваны боевые дроны, которые висели там посменно, заработали автоматические пушки бронеавтомобилей, из цементных укреплений огрызнулись минометы. И вот эта канитель продолжалась уже больше трёх часов.
Первой жертвой Рыжего стал боец, суетившийся возле ящиков тёмно-зеленого цвета, в которых любой военный без труда определил бы тару для хранения боеприпасов. Пуля вошла ему в затылок снизу под шлем, с лёгким звоном пробив его. Он рухнул на ящик грудью, словно пытался заслонить его собой.
У дверей располагалась ещё и пулемётная точка, прикрывавшая вход. До неё было всего метров шесть, пулемётчика не видно, поскольку он сидел, укрывшись за задней стенкой. О том, что он на месте, говорил только табачный дым, поднимающийся из-за мешков. Рыжий посмотрел на Погорелова.
— Работай, — приказал он.
Ампер опустил автомат, который безвольно повис на груди стволом вниз. В правую руку он, как всегда, взял «Каратель», в левую «Таран». Так уж вышло, что ножом он мог орудовать только правой, а вот стрелял одинаково хорошо с любой. Встав в полный рост с наглостью человека, которому можно тут ходить так, как ему хочется, он направился к гнёздышку. Подойдя к мешкам, которые были ему по пояс, он глянул вниз, пулемётчик сидел с сигаретой в зубах. Шлем с ночником, точно такой же, как на нём, лежал на полу. Пулемёт стоял на сошках. Расслабился боец, обстрел снаружи, на приступ никто не идёт.
— Эй, — позвал Погорелов.
Курильщик задрал голову, посмотреть на напарника, которого он, похоже, послал за цинком. Удара кинжала он не заметил, лезвие вошло в правый глаз и пронзило мозг. Вытащив тесак обратным движением лезвия, Погорелов перегнулся и вытер клинок об берет трупа, который был заткнут за погон, после чего нырнул в «гнездо» и взял вход на прицел.