Не то влекомый автопилотом, не то чутьем, обостренным алкоголем, а может и сверяя путь по звездам своей серендипностью, Стрельцов вскоре оказался в знакомых местах. А когда запели петухи, которых разводил на балконе сосед Ибрагим, недавно переехавший из своего аула в Дагестане и еще не приобщившийся к городскому образу жизни, Стрельцов уже стоял на пороге своего подъезда. Он безумно таращился на таблицу квартир, распределенных по этажам, соображая, что седьмая квартира в доме отсутствует.
Он стоял так и когда большой огненный шар выплыл из-за дома и медленно перебрался на свое утреннее место – в кронах двух тополей у дома напротив, на которых уже лежал первый легкий снег. А его незатейливые легкие пушинки, опадавшие с неба и очень похожие на тополиные, ложился на голову и плечи Стрельцова.
Медленно приходя в себя и разгоняя тьму вокруг, Федор понял, что ноги не могли привести его ни в какое другое место, кроме как домой.
Стрельцов поднялся на свой этаж, открыл дверь и прошел внутрь, в темный неосвещенный коридор, который он хорошо знал и на ощупь. Но лишь только он прикрыл за собой дверь, свет в коридоре вспыхнул, и он увидел Ивана, стоящего напротив, прислонившегося плечом к косяку своей комнаты.
– Ты где шлялся?
– Это обычно моя реплика.
– Прекрати юлить! Я все знаю!
Федор пожал плечами, неискренне изображая искреннее удивление.
– Мать всегда говорила, что мозги при рождении достались мне. Поэтому если кто-то что-то и знает, то я. А тебе неплохо бы было присосаться обратно к своей соске, – он кивнул в сторону дальнего угла коридора, где традиционно стояли пустые бутылки из-под алкоголя, предназначенные на выброс, – пока мозги окончательно не проветрились. А то глядишь, еще думать начнешь.
Иван вынул из кармана, словно заранее заготовленную распечатку, подошел ближе и чуть ли не ткнул Федору в лицо. На бумаге, обильно украшенной по краям баннерной рекламой, застывшей на тех кадрах, на каких застала их команда печати принтера, виднелись сообщения с Интернет-форума одного из националистических сайтов. Участники с аватарами, имитирующими свастику во всех своих возможных вариациях, обсуждали его вчерашнюю пресс-конференцию.
– Ну и что?
– Ты еще и придуриваться будешь! – завопил Иван. – И долго ты думал скрывать от меня правду?!
– Какую?
– Мой собственный родной брат – жидяра! – крикнул он, вложив в свой вопль все возможное отчаяние.
Для человека националистических взглядов, не осилившего «Войну и мир», не было более страшного разочарования.
– Ты это серьезно что ли? – уточнил он, не веря своим ушам.