– Как представлю снова этот гроб перед глазами, самому жить не хочется.
– А почему так произошло?
– Его мать сказала мне, что его довели до самоубийства. Позвонил кто-то, они долго разговаривали, а потом он влез в петлю, ничего никому не объясняя.
– А так можно?
– Довести до самоубийства? Можно, наверное. После того проклятого вечера в ДК я уже ни в чем не уверен.
Ненавязчиво похлопав Федора по плечу, девушка поднялась со своей табуретки и ушла в комнату. Она вернулась спустя три минуты. В руках она держала старый ноутбук – еще с клавиатурой и большим монитором, какие были популярны в начале нулевых годов. Семейное предание гласило, что и сам Федор, будучи совсем маленьким, срыгнул на один из таких, закоротив какой-то механизм и уничтожив несколько месяцев работы отца. Но предание на то и предание, чтобы стать социально одобряемым развлечением в перерывах между вторым блюдом и десертом.
– Давай найдем его в социальных сетях?
– Я не очень люблю социальные сети, – признался Стрельцов. – По сути это огромные цифровые кладбища. Мой старший брат еще знакомился в них с девушками, следил за событиями, назначал встречи. Но сейчас это огромные могильники. На аналоговых кладбищах тебе дают только камень, на котором вмещается дата и пара фраз, а тут целый слепок с жизни. Заходишь на аккаунт, а там все: что делал, куда ходил, каких кривозубых котят постил. Ну и блуждаешь так среди призраков как по Валгалле. Очень депрессивная среда.
Елена, не вникая в размышления и признания Федора. Открыла ноутбук, дождалась, когда загрузится архаичная операционная система, и открыла браузер. Вскоре программа отображала аккаунт Дениса Мешкова в социальной сети «GraveBook», недавно купленный у рыжего миллиардера и ребрендированный крупной китайской компанией.
Несмотря на то, что прошли лишь сутки с последней записи покойного, вся стена была усыпана надписями «Помним и скорбим» или «R.I.P.». При этом народу было значительно больше, чем числилось в друзьях. Словно есть какая-то субкультура, которая шляется по аккаунтам незнакомых людей и оставляет множественные прощальные сообщения.
– Они, наверное, специально ставят везде подряд «любим и скорбим» чтобы убедить родственников, что их сына при жизни любили многие, – произнесла Елена задумчиво. – Большинство и рады обманываться, но те, кто трезво оценивал место их сына или дочери в обществе, вряд ли великодушно примут такой посмертный спам. Для них он больше похож на насмехательство, чем на благотворительность.
– Родителям вообще лучше в сеть не вылазить, – добавил Федор, наливая себе вторую кружку чая. – И вообще нужен детский надзор. Приглядывать куда родители ходят и где чего пишут. А то опасности на каждом углу. Написал что-то с виду безобидное, и тут же в мем превратился.