Федор припал к стенке, так и не ступив на второй этаж. Все те разговоры и размышления, что породили в нем лекции неизвестного языковеда в Доме культуры, что он сам считал чем-то ненормальным, оказались неслучайными. Человек говорил на смешном и необычном языке, в котором фразы складывались в чудные конструкции, но он понимал в них логику. Возможно, даже глубже, чем сам мог бы изложить. И язык этот, без всякого сомнения, был русским. Альтернативным русским, те же слова, но на другом, серьезном порядке, к пониманию которого у Стрельцова пока что не нашлось никакого ключа.
– А что студент? – не унимался второй.
– Его понимание произошедшего недостаточно. Им будем использована эта недостаточность, и будет действующей цепь для низкого давления потом. Если нет дверей, есть ли необходимость видеть выход? Будете предупреждены кого-нибудь, чтобы ни одна дверь не раскрывалась.
Стрельцов, прислонившись и держать за стену, медленно спустился шаг за шагом на первый этаж, слыша, как приближаются два далеких голоса. Сомнений не оставалось, что они шли от ректора, а речь касалась его, хотя такие сомнения его посещали. И хотя объективно речь могла идти о ком-то другом, мысли такие просто не помещались в тот момент у него в голове.
Выйдя на улицу, он, не упуская из поля зрения дверь в корпус, скрылся за черным «Мерседесом», продолжая выглядывать из-за его багажника.
Вскоре появились и те двое, что разговаривали на лестнице. Один невысокий, в черном пиджаке с красным галстуком и белой рубашкой, не лысый и не волосатый, не толстый и не худой, не грустный и не веселый – человек-загадка из русской сказки. В нем Стрельцов сразу узнал того чиновника, что приезжал в префектуру, когда он ходил туда с Еленой. Кажется, Натан Григорьевич? Почему он тогда решил, что он чиновник? Почему ему это не кажется сейчас? Контекст? Роль, удачно сыгранная для всех?
Второй попроще и поопределеннее. Серый костюм свободного покроя, темный с большими залысинами и несколько скошенным черепом. Можно было сказать, что он выполнял функции связного или посредника. Когда же неопределенный человек сел на заднее правое сиденье автомобиля, а тот за руль, показалось, что функции его намного шире, чем привиделось после первого впечатления.
Когда же Стрельцов уже решил, что ему не повезло, пассажир открыл стекло и высунул кисть руки, словно пытался пощупать воздух за бортом.
– План через выполнено если Столетов проявит результат. Вечность не есть дрёмность. Наблюдатель движется во втором времени, и мы, чтобы сохранить двусмысленность ситуации необходимы избегать метапозиции. Определеннность это провал.